Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы встретились шесть лет спустя. Мне хотелось снова доверять тебе, однако я помнила о чудовище, которым ты обернулся тогда в сарае. Я сказала себе, что, как только замечу малейший намек на того человека, сразу уйду. По счастью, этого не случилось.
Я поняла, что ты гораздо лучше, чем твой отец. Я знала, с какими демонами тебе приходилось бороться, и оттого любила тебя только сильней. До того, как умру, хочу сказать тебе, что простила. Я люблю тебя и горжусь, что ты — отец моих детей.
Ох, Люк, я знаю, что ты не как твой отец, но все равно волнуюсь из-за гнева, который ты подавляешь. Колотишь грушу в подвале… Не представляю, как ты справишься с горем.
Хотя оставалась еще целая страница, Люк отложил письмо. Не будет он читать дальше. Почему она так жестока? Зачем снова заставила пережить худшие моменты в его жизни? Он полностью изменился с тех пор, научился владеть собой, и до недавних пор все получалось.
Они прожили счастливо всю жизнь, неужто этого мало? Захотелось поквитаться с ним? Последняя месть?.. Люк смял листок и швырнул в мусорную корзину. Хватит с него писем.
Люк вернулся в полупустую гардеробную. Надо все развесить, чтобы не осталось пустот. Он снял с вешалок несколько рубашек и брюк и повесил их с другой стороны. Стало видно, что в углу отошел плинтус. Наверное, Люк зацепил его, когда собирал одежду жены. Он попытался приткнуть плинтус на место, но кусок выпал. За ним скрывалось прямоугольное отверстие.
Что за ерунда? Люк просунул руку внутрь, и пальцы наткнулись на что-то твердое. Ага!.. Из отверстия вылез коричневый альбом размером с детскую книжку. Это еще что? Потрепанные страницы, надорванный переплет… На первой странице приклеена вырезка из газеты: идет расследование по делу Мэлори Уитлинг. Знакомое имя. Люк пытался вспомнить, где раньше его слышал… Ах да, Натали тогда снова пошла учиться. Кажется, она делала какой-то доклад на курсе по психологии… Быть может, собирала материал?
Газета почти двадцатилетней давности. И это вырезка, а не ксерокопия. Пропала трехлетняя Мэлори Уитлинг. Родители, Марк и Ева Уитлинг, предлагали награду любому, кто располагает о ней сведениями… Натали заставила его выслушать доклад, но подробности испарились из памяти.
Люк перевернул страницу. Следующая статья, вышла неделей позже. В ней сообщалось, что полицейские дали служебной собаке окровавленную детскую подушку. Собака взяла след и привела сыскарей к машине Евы. После допроса на детекторе лжи ее арестовали. В следующих вырезках речь шла о том же. Муж Евы дал показания против жены. Они развелись. Полиция эксгумировала тело их старшей дочери Дианы. Девочка умерла от отравления этиленгликолем.
Люк листал страницу за страницей, читая одни заголовки. Целиком он прочел лишь последнюю статью под названием «Жизнь».
После эксгумации Ева призналась в убийстве обеих девочек. Ее адвокаты заявили, что миссис Уитлинг страдает синдромом Мюнхгаузена[6], поэтому ее отправили не в тюрьму, а в психиатрическую клинику. Защитники утверждали, что мать не хотела убивать дочерей — просто пыталась вызвать симптомы болезни, чтобы был повод обратиться к врачу.
Приговор был суровым. Еве Уитлинг дали пожизненное, отменив смертную казнь только потому, что она призналась в преступлении.
Зачем Натали спрятала эти заметки? Трагедия разыгралась в Лэнсинге, не слишком далеко от Пентуотера. Может, она знала эту семью? Или детей, которые умерли?.. Люк захлопнул альбом и тут заметил сбоку край сложенного втрое листка. Бумага дорогая, плотная. Не та, на которой Натали писала свои письма.
Дорогая Натали, пишу вам с тяжелым сердцем. Конечно, я нарушаю профессиональную этику, но прежде мы никогда ни с чем подобным не сталкивались, поэтому какая тут может быть этика. Вы столько лет поддерживали нас и наших матерей, что у меня просто нет выбора. Я должна рассказать правду о том, что случилось с вашей дочерью.
Какая еще дочь? Письмо написано за месяц до рождения Уилла, в то же время, когда пришел конверт из «Маранафы». Речь явно не о Мэй.
Оставляя у нас дочь, вы попросили пастора Нила, меня и Марию найти ей новый дом и любящих родителей. И мы думали, что нашли. Клянусь, что мы проверили семью, как полагается. Их девочка умерла от наследственной болезни, и они боялись, что у следующего ребенка будет то же самое, поэтому пошли на усыновление. Мы провели все тесты, приезжали к ним… Эти люди ждали своей очереди полтора года. Как мы могли ошибиться? Эта вина останется со мной на всю жизнь.
Наверное, вы слышали историю о пропавшей девочке, Мэлори Уитлинг. Мне очень жаль, Натали, но это ваша дочь. Я собрала все соответствующие вырезки из газет, отправляю их тоже. У меня только одно утешение — Ева Уитлинг в тюрьме. Я не решалась написать вам до тех пор, пока ей не вынесли приговор.
Надеюсь, вы с Энди приедете этим летом на собрание. Буду благодарна, если вы никому не расскажете о моем письме. Не хотелось бы, чтобы Энди тоже начал беспокоиться за свою дочь. После этой ужасной трагедии мы будем тщательно проверять всех приемных родителей и изменим часть процедуры по усыновлению.
Люк посчитал в уме. Мэлори Уитлинг было три года. Письмо пришло за месяц до рождения Уилла. Выходит, Натали было всего четырнадцать, когда она родила… Она еще училась в школе.
Стены давили, пытаясь задушить, по спине струился холодный пот. Бросив все, как есть, Люк выбрался из гардеробной. Вот, значит, что за секрет хранила его жена…
Тогда в сарае, когда Натали отдалась ему, чтобы утешить, они зачали ребенка. В свой первый раз. Первый раз в жизни Люка. Теперь все понятно — Энди, приют «Маранафа», фотографии, тайны… Вот почему Терри его ненавидела. А мисс Стефани ничего не сказала ему, когда он приезжал…
Люк попытался вызвать в памяти черно-белый газетный снимок, с которого улыбалась пропавшая девочка. Похожа ли она на Мэй? Дочка. Первенец. Как она толкалась в животе у Натали, какого цвета у нее были глаза?.. Осталась лишь плохая фотография в газете.
Люк взял в руки альбом, опять пролистал страницы. Очень похожа на Уилла в детстве. Глаза такой же формы, как у Натали. Почему жена не сказала ему о дочери, они бы вместе оплакивали ее! Но она бросила его одного с этим горем. И до сих пор не ясно, какую роль сыграл во всей этой истории пастор Нил…
— Папа! — Клейтон потянул Люка за веко, чтобы тот открыл глаза. — Папочка, вставай! У меня сегодня день рождения! Просыпайся!
Люк улыбнулся, из-под ресниц глядя на сына. Почти четырехлетнего.
