- Здравствуйте, Эми, - улыбается блондинка. – Вы меня помните? Нас вчера мельком представили друг другу. - Здравствуйте Илона. Конечно же я вас помню, - мой ответ выходит не слишком дружелюбным. - Что вы хотели?

- Мне очень надо поговорить с вами. Это личный разговор, на который я долго не могла решиться. Вы знаете, кто я? Вам рассказал Герман? Мы были вместе… довольно долгое время.

- Хорошо, входите, Илона, - вздыхаю, смиряясь с неизбежным. Почему-то я уверена заранее, что разговор мне не понравится. - Хотите чай? Или кофе? – спрашиваю, проведя гостью на кухню.

- Чай, пожалуйста.

Пока завариваю чайник, Илона, не теряя времени даром, начинает свой рассказ.

- Должна признаться Эми, когда я приехала сюда, и узнала, что Герман решил жениться, для меня это был сильный удар. Слишком неожиданно все произошло. Ведь он не поставил точку в наших отношениях. Конечно, я должна была уехать молча, ничего не говорить и предоставить вам быть счастливыми – ведь вы не обязаны думать обо мне. Но всё дело в том, что недавно я узнала…. Я беременна, Эми. Для меня это очень непросто… ведь мы с Германом так долго пытались завести ребёнка, но не смогли…

Не знаю, как мне удается не пролить чай, который наливаю в этот момент. Руки дрожат. Я знала, что услышу нечто неприятное. Была готова. И все же Илоне удалось шокировать меня. Пронзившая сердце боль невероятно сильна. А гостья тем временем продолжает свой рассказ.

- Именно это стало камнем преткновения, мы расстались потому что было слишком больно… Невозможность стать родителями убивала нас обоих. И вот, невероятное чудо, или насмешка судьбы. Стоило Герману уехать… и я узнала что беременна. Я ни с кем больше не встречалась все это время, так что в его отцовстве на сто процентов уверена.

- Вы не должны оправдываться передо мной, - говорю охрипшим голосом.

- Не должна, вы правы. Но надеюсь вы меня поймете, как женщина женщину.

- Вы рассказали ему?

- Да… вчера. Сказала, потому что промолчать это слишком тяжкий грех и обман, согласитесь? Он должен знать, что скоро станет отцом. Но теперь бедняга мучается, думает, как вам об этом сказать... Я должна была подождать, когда сами разберетесь. Но не смогла… Это съедает меня изнутри, жалость к вам, ведь вы не подозреваете… Для меня это всё не просто, дорогая, но и вам я бесконечно сочувствую, - Илона кладет свою ладонь на мою, но я отдергиваю руку.

- У вас ледяные руки… я понимаю, что вы сейчас чувствуете. Простите меня. Вы не знали обо мне, и тут как снег на голову. Мне очень больно разрушать ваши иллюзии… Но я решила, что обязательно должна поговорить с вами. Потому что услышать через пару дней тоже самое, от Германа было бы более тяжким ударом.

- Нет, вы не правы. Это никакой не удар, Илона. Дело в том, что у меня тоже есть секрет для вас. Наша помолвка с Германом фикция. Я никогда не принимала ее всерьез.

- Что? Но как…

Мне явно удалось шокировать собеседницу, отмечаю это с горечью, которая разъедает мне сердце. Как же хочется, чтобы эта женщина поскорее ушла. Я чувствую себя сейчас Корольком, с которой разговаривает женщина в черной чадре. (прим авт – роман «Королек птичка певчая» Р.Н. Гюнтекин).

- Это придумал Герман, для своих целей, ненадолго. И срок вышел. Он видимо не успел рассказать вам.

- Нет… он ничего такого не говорил.

- На самом деле, я просто его секретарша. Желаю вам счастья, Илона. А теперь, надеюсь, вы меня простите. Мне надо на работу. Не тревожьтесь и берегите себя.

Почти выпроваживаю Илону, захлопываю дверь и медленно сползаю по стенке. Слезы душат, у меня истерика. Боже мой… я ведь влюбилась. Какая же я дура… Но как он мог? Вчера… Уже зная, что станет отцом, набросился на меня в галерее, как одержимый. Что это было? Прощальный секс? Да, по всей видимости он самый. Так тебе и надо, Эми. Ты знала, что он Злодей.

Бабуля, вернувшаяся с рынка, так и находит меня, сидящей возле двери, на полу, в слезах.

- Что случилось, деточка? – роняет сумки и бросается ко мне.

Следом появляется Одетта. Но я не могу говорить, раздавленная новостью, и тем как жестоко поимел меня во всех смыслах Злодей. Ненавижу его, но себя, пожалуй, еще больше и неистовее. Ощущаю жгучее разочарование и ужасную боль, ощущение что сердце вдребезги разбито… а это значит… что я все-таки влюбилась. Зарекалась, не хотела, избегала. Но не смогла сберечь свое глупое сердце. Дура наивная. Сколько нас таких, брошенных приезжими щеголями? Да не сосчитать!

Чувствуя себя униженной, раздавленной, признаюсь во всем бабушке и сестре. Краснею, едва лепечу, но вываливаю все. Одетта молча идет на кухню, и возвращается оттуда с бутылкой коньяка. Мы расположились в гостиной. Я наконец перестаю реветь, чему очень рада. Я ж не плакса. Это позорище какое-то.

- Думаю, всем нам не помешает выпить, - заявляет Одетта.

- Пожалуй, соглашусь, - качает головой бабуля.

Я только что призналась им, что водила за нос, обманывала мнимой свадьбой. Вижу, что бабушка очень расстроена, сама чуть не плачет. И меня гнетет жгучий стыд.

- Я не буду пить, не могу, - произношу дрожащим голосом. – Мне нехорошо.

- Слушай, Эми, а ты не допускаешь, что Илона эта, врет? – спрашивает сестра.

- Не знаю… она была очень убедительна.

- Врет она или нет, но Герман поступил ужасно в любом случае. Ведь это он придумал! – восклицает бабушка. - Как же ему не стыдно? Такой обман, и тебя деточка заставил соврать всем. Если ему нравилась Эми, мог честно сказать. Зачем эта мнимая свадьба. А потом бывшая на те вам, приехала, еще и беременная. Позор-то какой, - причитает бабуля. – Но ты милая не виновата. Это все он…

Видно, что бабушка очень зла, и ей не терпится «разобраться» с моим обидчиком. Я почти ему сочувствую.

- Бабуль, только умоляю, никаких с ним разборок. Я не хочу… Я сама во всем виновата. Вляпалась с галереей. Ведь он же помог мне. Нам всем помог, разгрести то, что дедуля напутал. Герман со мной, конечно, некрасиво поступил. Наверное, на то были свои причины. Может хотел, чтобы Илона приревновала. Но больше я играть не буду в его игры. Илона беременна и на этом пора остановиться. Давно пора…

- И что ты будешь делать? – запальчиво спрашивает Одетта, опрокидывая, наверное, третью стопку коньяка. – Просто отдашь его сопернице?

- Он не мой, сестренка, - как же больно это произносить…

- Кто знает… - начинает Одетта, но я ее прерываю.

- Я уеду.

Решение приходит внезапно. Действительно, самое лучшее сейчас – быть подальше. Я не вынесу вида счастливой парочки. А ведь Герман сосед, и никуда от этого не деться.

- Бежишь из-за какого-то… - начинает возмущаться сестра.

- Эми права, - неожиданно поддерживает меня бабуля. – так будет лучше всего. С глаз долой. Только так это можно пережить достойно.