- Я спать хочу, пойду, пожалуй, - пытаюсь проскользнуть мимо, но Злодей ловко ловит, и притягивает в свои объятия.

- Эми, ты меня с ума сводишь. И это не красивые слова, у меня реально от тебя скоро крыша потечет.

- Тогда определенно лучше держаться от меня подальше, - фыркаю и пытаюсь вырваться. – Отпусти пожалуйста. Говорю же, я – домой. А ты – к бывшей.

- Значит все-таки ревнуешь.

- Ага. Разве может хоть одна устоять перед тобой? Уверена, нет ни одной женщины, чье сердце не забилось бы быстрее, когда ты рядом, - стараюсь чтобы голос прозвучал как можно язвительнее.

- Хватит издеваться, - рявкает злодей. – Хватит, рыжая. Не наигралась еще? Решила все нервы мне вытрепать? Обычно это делают после свадьбы… но у тебя явно другой план.

На слове свадьба его голос понизился, приобрел особые, соблазняющие интонации.

- Какая еще свадьба, - хотела воскликнуть с возмущением, а вышел писк какой-то. Но я полна решимости не сдавать свой бастион из обиды и гнева. - Ты серьезно думаешь, что после того, как целый день обнимался с Илоной, я позволю…

- Да забудь ты уже про нее! – рычит Злодей. – У нее проблемы, и она приехала за помощью. На этом все. Я не возвращаюсь никогда, к бывшим. Если закрыл дверь, пути обратно нет. Поняла? Нет смысла ревновать, услышь уже, - говорит с сердитым вздохом. – У меня был тяжелый день, и я не в настроении играть в женские игры. И так нервы на пределе.

Герман ослабляет узел галстук и от этого движения, достойного рекламы какого-нибудь Порше, у меня пересыхает в горле.

- В мои обязанности не входит терпеть унижения! Ты что не понимаешь, что про нас теперь сплетничают? Что у меня рога и все такое! Думаешь, приятно?

- В твои обязанности не входит вести себя, как обиженная жена, если уж на то пошло, - замечает Громов.

- Я разрываю наш договор! – кричу в ответ, меня просто трясет от ярости. Обиженная? Боже мой, так вот какой он меня видит! Сам все спровоцировал и меня сделал крайней.

Нестерпимо хочется ему врезать. Залепить бы от души пощечину… Но мне с ним не справиться. Приближусь – хуже будет. Поэтому делаю пару шагов назад – даже в полумраке заметно, как вспыхивают глаза Германа. Я задела его? Рассердила? Тем что первой захотела все расторгнуть? Конечно, он этого не ожидал! Привык что ради денег люди вокруг него на все готовы. Но с меня правда хватит!

Едва не задыхаюсь, когда Громов резко бросается вперед, хватает меня за талию и притягивает к себе. Отбиваюсь, откидываю голову, но он хватает меня за подбородок и заставляет посмотреть себе в глаза.

Его зрачки чуть расширены, а лицо искажено злостью. Поневоле съеживаюсь от страха, вспомнив момент нашего знакомства. Кажется, я слишком увлеклась собственной бравадой, забыла, насколько опасен может быть Злодей в гневе.

Чувствую на своей щеке горячее дыхание, а потом Герман впивается в мой рот поцелуем, еще крепче прижимая к себе. Делаю слабые попытки высвободиться, но напрасно. Кажется, он весь отлит из стали… у меня нет сил сопротивляться ему… Его твердым и настойчивым губам. Его пальцы погружаются в мои волосы, перебирают их нежно, а губы становятся все более требовательными…

Наконец, он слегка отстраняется с нежностью глядя на меня сверху вниз, очерчивая указательным пальцем мои пылающие, припухшие от поцелуя губы.

Внезапно понимаю, что хочу нового поцелуя больше всего на свете. Все обиды исчезают, меня охватывает нестерпимая потребность в прикосновениях этого мужчины. Только этого, как бы он не злил меня, как-бы некрасиво не поступал.

Но у меня нет сил обдумывать эту мысль, потому что Герман снова начинает целовать меня, его рука ложится на мою шею, потом скользит ниже, сжимая груди. Он издает низкий рык.

- Ты взорвала мой мир, Эми, - хрипло шепчет Герман мне на ухо.

Особенно остро чувствую сейчас собственную хрупкость и беззащитность перед ним. Громов берет меня за руку, прикосновение обдает горячим жаром, кожу в этом месте словно покалывает. Притягивает к себе, погружая в свою силу, окружая теплом.

Через мгновение чувствую вибрацию. Мобильный. Затуманенный разум проясняется, и я пытаюсь вырваться из объятий Злодея. Но он сжимает меня сильнее. Одной рукой отключает телефон, швыряет его на высокий дубовый стол, стоящий неподалеку.

И вновь поворачивается ко мне. Руками жадно шарит по моему телу, касаясь спины, находит молнию на платье и тянет вниз. Оно послушно падает к ногам Злодея, а я начинаю трястись как осиновый лист. Почему мне так тревожно?

Он ведь не насильник, это я точно знаю. Как и то, что могу оттолкнуть, и Герман не станет меня принуждать.

Но понимаю, что оттолкнуть нет сил и всхлипываю. Я хочу его. Безумно, до головокружения. Хочу сама наброситься, впечатать в стену, содрать с него рубашку, чтобы насладиться видом мощной мускулистой груди…

Мы уже не раз касались друг друга. Но подобную оглушающую жажду чувствую впервые. Буквально не узнаю себя…

Герман не останавливается на достигнутом, его руки вновь шарят по моей спине, возятся с застежкой бюстгальтера и вот он тоже падает на пол…

Широкие ладони накрывают мои ноющие груди, большие пальцы проходятся по напряженным соскам, превращая их в острые пики. Замираю, устыдившись глубины своего желания.

Всхлипываю, потому что никогда еще мои соски не были так чувствительны. Каждое касание прошивает все тело сильнейшими зарядами наслаждения.

Мне даже наплевать насколько порочно сейчас выгляжу со стороны. Герман полностью одет, а на мне лишь трусики и чулки. И этот контраст тоже возбуждает. Не только меня. Я чувствую, что Громов тоже дрожит. Он горячий как печка. Наклоняется, вбирает левый сосок в рот, одновременно проходясь по моим ребрам руками, стискивая талию. Его руки скользят ниже, оглаживают и притягивают к себе мои бедра, давая ощутить насколько возбужден.

- Ты убиваешь меня, Эми, - признается хрипло. – Умираю как хочу прикасаться к тебе, чувствовать тебя…

От его слов по всему телу проходит горячая волна наслаждения. Быстрым движением Герман отстраняется от меня, начинает расстегивать рубашку. Все мое тело горит от потребности коснуться его обнаженной кожи. И я начинаю помогать ему неловкими руками, расстегиваю пуговицы, оторвав в спешке пару штук. Стаскиваю рубашку, провожу ладонями по мужским плечам, груди и животу. Руки сами тянутся к поясу брюк, но Герман перехватывает их.

У меня вырывается стон разочарования.

Смотрю не понимающе, изо рта вырывается робкое:

- Почему?

Вместо ответа, Герман подхватывает меня на руки, сажает на стол, стискивает ягодицы.

И снова начинает свою сладкую пытку, ласки, поцелуи, касания… Все на что я способна это в моменты особенно острого наслаждения выкрикивать его имя. Громов хватает мои запястья, заводит мои руки за спину, наклоняет голову и обхватывает губами стремящийся ему навстречу сосок. Ахаю и выгибаю спину. Герман еще долго лижет мои груди, как одержимый.