– Знаешь, еще не поздно стать тем человеком, каким ты хочешь быть.

Фиалка говорила так тихо, словно ветерок шелестел, и на какое-то восхитительное мгновение в душе воцарился покой. Любимая младшая сестренка была рядом, и старшая почувствовала себя умиротворенной…

– Дюжина, ты меня слышишь? – Голос Шестого доносился точно издалека.

Видение исчезло, а вместе с ним и Фиалка. Но исчезла не навсегда. Не как прежде. Теперь она оставила в сердце благодать и тепло.

– Дюжина!

Разлепив веки, она увидела склонившегося над нею Шестого, во взгляде которого застыла надежда пополам с тревогой.

– Ты очнулась! – воскликнул он и, обернувшись, завопил еще громче: – Она очнулась!

Дюжина вздрогнула, зажмурилась, отчаянно цепляясь за ускользающую канву сна.

Еще не поздно…

Кто-то шевельнулся у нее на груди. Когтистые лапки уперлись в подбородок, и взор заполонила рыжая мордочка с блестящими бусинками глаз.

– Хрум! – С трудом подняв свинцовые руки она принялась гладить бельчонка. – Ты цел! Я уж боялась… боялась… – Дюжина не докончила фразу, не хотела произносить самое страшное вслух. На глаза навернулись слезы. Пальцы теребили пушистый мех. Страх, терзавший ее, наконец растворился. Хрум вернулся!

– Он у тебя живчик, – ухмыльнулся Шестой. – Похоже, его заперли в кухне. – Он нахмурился, покачал головой. – Лучше не представлять, для каких целей. Но когда стены рухнули, он объявился. Подскочил прямо к тебе, и никто не мог его с места сдвинуть. – Его улыбка померкла. – Он жутко за тебя волновался и на нервной почве обглодал твою шевелюру. Существенно.

Хрум пристыженно наблюдал, как хозяйка тянется к голове. Волосы и впрямь стали существенно короче. Но Дюжина и не думала огорчаться из-за такой мелочи. Особенно после дней, проведенных в неведении относительно судьбы Хрума.

– Ничего, отрастут, – утешила она бельчонка. Воспрянув духом, он радостно заверещал и обвился вокруг ее шеи.

– Постой, – спохватилась Дюжина, морщась от боли в щеке. – Что значит «когда стены рухнули»? – Она огляделась, и ее смятение усилилось. Судя по обстановке, они находились в палатке. Девочка лежала на походной койке, накрытая множеством шкур. – Где мы?

Шестой помрачнел:

– Тут вот какое дело…

Кто-то отдернул полог, и в палатку ворвалась целая делегация во главе с сияющей Семеркой. За нею следовал Пятак и старейшина Иней. Пес из-за габаритов остался снаружи, только просунул морду через порог.

– Д-даже не сомневалась, что ты п-поправишься, – объявила Семерка. Хотя нескрываемое облегчение на ее лицо говорило об обратном.

– Никто не сомневался, – вторил Шестой.

– Несокрушимая, как наш Пес. – Пятак ощутимо ткнул ее кулаком в плечо.

– Ой! – вздрогнула Дюжина. Тело превратилось в сплошной синяк, но каким-то чудом она уцелела. Девочка уставилась на собравшихся, жадно всматривалась в их лица. Невероятно, что после всего произошедшего, после всех сказанных ею гадких слов они не оставили ее в беде. Она крепко прижала Хрума к груди и позволила себе отдаться теплому чувству уверенности.

Она была среди друзей.

Глава 52

– Хвала морозу, ты очнулась! – проворчал Иней, усаживаясь на позаимствованный в углу табурет. Остальные последовали его примеру. – Твои товарищи просветили меня, как смогли, но кое-какие вопросы остались.

Превозмогая боль, Дюжина приподнялась на локтях и кивнула.

Иней, казалось, постарел на десять лет, под глазами залегли тени, на лбу зиял глубокий порез, однако спину он держал прямо, а взор не утратил проницательности.

– Почему? – мягко проговорил он. – Почему Виктория так поступила?

У Дюжины перехватило дыхание, во рту появилась горечь.

– Ради уважения, – прошипела она. Иней сощурился.

Слова хлынули потоком. Дюжина без утайки поведала обо всем, что с нею случилось: как Виктория, прикинувшись благодетельницей, вызволила ее из темницы, как выпытывала, где скрывается Пес, а после позволила Мороку проникнуть в ее разум. Судорожно вздохнув, поведала о стрелах, о неописуемом коварстве и вероломстве бывшей наставницы.

Иней вскочил, опрокинув табурет:

– Плюющиеся птерозавры! Никогда бы не поверил, если бы не увидел своими глазами! Примкнуть к треклятым гоблинам! Ну, Виктория!

– Она улизнула? – спросила Дюжина, заранее зная ответ.

– Улизнула! – рявкнул Иней. – Вместе с тем, что осталось от колдуна, и тварью, которую ты именуешь Мороком. И погоню за ними не отправишь, пока все лежит в руинах. – Глаза старейшины превратились в щелочки. – Но клянусь морозом, мы их из-под земли достанем.

Выслушав рассказ Дюжины, Пятак изменился в лице.

– О каком владыке говорила Виктория? – спросил он.

– Хороший вопрос, – подхватил Пес. – Может, речь шла о Моргрене?

Дюжина замотала головой и обругала себя за опрометчивость, когда боль пронзила затылок.

– Нет. Моргрен тоже упоминал владыку. – Она замолчала, нахмурилась. – Если не ошибаюсь, именно владыка наделил гоблина колдовскими способностями. – Вспомнилось, с каким упоением, жадностью и изумлением Моргрен таращился на свои руки. – Причем случилось это относительно недавно.

– Этого вообще не должно было случиться, – прорычал Пес. – Ведьмы заперли магию гоблинов.

– Что тебе еще известно о владыке? – выпытывал Иней.

Дюжина задумалась:

– Когда я спросила про… про Поа, спросила почему. – Голос у нее дрогнул, ладони сжались в кулаки. – Моргрен ответил, что такова была воля владыки. Если дословно: «Чем больше насилия, жестокости и разрушений, тем могущественнее его власть».

Пес тихонько заскулил. Хрум крепче прильнул к ее щеке.

– Так и сказал? – нахмурился Иней.

Девочка кивнула.

– Существо, питающееся хаосом? Впервые слышу о таком, – пробормотал Шестой.

– Не ты один, – посетовал старейшина. – Однако, если верить Виктории с Моргреном, именно он стоит за всем этим, а уж они, разрази их мороз, знают точно! Он нашел союзников, наделил гоблинов отнятой магией, умудрился завербовать самых отъявленных порождений тьмы, чтобы напасть на заимку. Кем бы ни был таинственный владыка, он явно наделен незаурядной силой.

– И умом, – проворчал Пес. – Если он питается разрушением, голодная смерть ему не грозит.

– Ты про нападение на деревню Дюжины? – уточнил Иней.

– Поа не единственная их жертва, – с содроганием произнесла Дюжина. – Моргрен сказал, были и другие.

Старейшина покачал головой:

– Жуткие вещи творятся, а заимка ни сном ни духом.

– В последние годы пропасть между кланами увеличилась, – заметил Пятак. – Некоторые вообще отгородились от мира. Плавучие деревни и караваны в пустыне кочуют от стоянки к стоянке. Если выбор владыки падет на них, минует немало времени, прежде чем их хватятся и поднимут тревогу.

– А когда она поднимется, всю вину свалят на враждебный клан, а не на некоего монстра, – мрачно заключила Дюжина.

– И кровопролитие продолжится, – пробормотала Семерка, отстраненно глядя куда-то вдаль.

– Но зачем? – недоумевал Шестой. – Чего он добивается?

– Дьявольское отродье никогда не интересовалось ничем, кроме своего обеда, – фыркнул Иней.

– Нет, – возразил Пес. – Мальчик прав. Это существо отнюдь не заурядное порождение тьмы. Оно умно и организованно. И уже добилось многого. У него есть план. Конечная цель.

Повисло тягостное молчание. Дюжина зябко поежилась. Остальные встревожились не меньше.

– Как ему помешать? – выпалил Шестой.

– Молодец, правильный настрой, – похвалил Иней и резко поднялся. – Скользкие саламандрики! Нельзя сидеть сложа руки.

Его бьющая через край энергия оказалась заразительной. Дюжина, пошатываясь, встала, чувствуя себя так, словно по ней промчался целый табун косолапов. Хрум радостно заверещал, но девочка угомонила его и заковыляла к Псу. Тот ласково потерся об нее носом: