С пальцем на спусковом крючке Ахмед подошел к ним почтивплотную. Черный глаз автоматного дула взглянул ближайшему в лицо:

– Ты кто?

Кровь отхлынула от лица американца. Губы затряслись:

– Я всего лишь старший техник!... Мигель Смит...

– Молись своему богу, – сказал Ахмедсурово, – но только быстро. Твое время истекло.

В помещении настала страшная тишина. Никто не двигался, дажене дыша. Мигель всхлипнул, словно его ударили поленом под ложечку:

– Время?.. Но почему я?

– Время истекло, – бросил Ахмед уже жестче. –А нам все равно кого пристрелить.

Мигель затравленно посмотрел по сторонам, но майор иостальные заложники хмуро отводили взгляды.

– Но мы можем договориться! – воскликнулон. – Убийство – это не решение...

– Договориться? – удивился Ахмед. Он оглянулся наАкбаршаха, тот смотрел во все глаза, Ахмед что-то придумал, никто расстреливатьзахваченных не собирается. Ахмед измерил дюжего американца с головы до ног задумчивымвзглядом. – Договориться... О чем с трусами договариваться?.. Впрочем,если ты сейчас плюнешь в лицо своему командиру, то я поверю, что ты не совсемтрус...

Американец покосился на майора, спросил Ахмеда с надеждой:

– Тогда не застрелишь, да?

– Нет, – заверил Ахмед. И уточнил. – Не вэтот раз.

Мигель повернулся к майору. Тот сидел, повесив голову,спиной упершись в подошвы сидящих сзади. Ахмед приставил ствол к головездоровенного американца.

Мигель вздохнул:

– Сэр, вы должны меня понять...

– Разговоры! – прервал майор.

Мигель плюнул ему в лицо. Тот сидел все такой жебесстрастный, плевок повис на его щеке.

Ахмед оглянулся на своих людей. Акбаршах, почему-топобледнев, смотрел расширенными глазами. Ахмед нахмурился:

– Разве это плюнул? Ты решил меня обмануть...

– Нет, нет!

– Тогда плюнь, как следует. Иначе...

Мигель, не дожидаясь щелчка затвора, собрал губы в жемок,подвигал щеками, собирая слюну, харкнул громко и смачно. Жирный плевок повис наброви майора и залепил ему глаз. Вязкая слюна потекла по щеке.

В помещении была мертвая тишина. Все взгляды переходили сАхмеда на американцев и обратно. Ахмед выждал паузу, кивнул, нехотя отступил, аМигелю кивком даровал жизнь... еще на какое-то время.

Арабы слышали с каким облегчением вздохнули американцы. КогдаМигель опускался на место, с другой сторону негромко шепнул Карпентер, такой жеогромный и тяжелый сотрудник, который здесь числился тоже таким же старшимтехником:

– Ты все сделал правильно. Главное – выжить.

– Я знаю...

– Мы не должны их раздражать. Это звери, их прихотипричудливы и непредсказуемы. Нам важно выиграть время.

Мигель качнул головой:

– Я думаю, наши коммандос уже здесь взяли под прицелкаждую щелочку. А командование придумает, как ворваться сюда так, чтобы из насникто не пострадал.

Майор вздрогнул:

– Лучше бы договорились о выкупе...

– Да-да, – согласился Мигель с поспешнымоблегчением. – Я это и имел в виду.

Майор сидел с ползущим по щеке плевком, пока молодая женщинане решилась вытащить носовой платок, отважно отерла ему лицо.

Время тянулось как ледниковый период. Дважды заглядывалСергей, возбужденно докладывал, что польской полиции собралось видимо-невидимо,но с американской базы прибыли на бронированных микроавтобусах явно элитныечасти. Судя по вооружению, эти ребята служат в войсках быстрого реагирования.

Валентин поднес к губам коробочку телефона. Голос прозвучалс мрачной угрозой:

– Ну?

В ответ без паузы затараторило;

– Только не волнуйтесь!.. Автобус уже выехал. Толькочто миновал мост, подъезжает к перекрестку на аллею Свободы... Чемодан сдолларами вам доставят еще раньше. Минут через пять-шесть подвезут набронеавтомобиле, а потом к вам пойдет человек, служащий банка...

Валентин прервал:

– Хрен вам, служащий! Знаем этих служащих. Пусть самдиректор банка принесет! Или его заместитель. Их знаем по рожам, не обманете.

Разговаривая, он передвигался плавным скользящим шагом, мимоокон проскальзывал с такой скоростью, что снайперы могли увидеть толькосмазанный силуэт. У крайнего окна выглянул, чуть отогнув занавеску. Хоть ипонимал, что глупо таиться так по-деревенски перед снайперами с оптическимиприцелами, снабженными насадками, как для ночного видения, так и для тумана,смога, песчаных бурь, но надо поддерживать впечатление непрофессионализма. Будутразрабатывать сценарии попроще...

На всех крышах окрестных домов застыли тесно, плечом кплечу, как озябшие вороны на проводах, мужчины в черных облегающихкомбинезонах. Здесь их было не меньше парашютного полка, хорошо видно на фонезвездного неба, облитые желтым светом полной луны, вдобавок горели все фонари,свет шел из всех окон, а в довершение всему ослепляюще высвечивали мощныепрожекторы. Тоже все профессионалы...

В сотне шагов от здания, сразу за оградой играли всемицветами рождественские елки: полицейские мигалки, казалось, усеяли не толькокрыши машин, но радиаторы и даже колеса. За темными корпусами глупо скорчилисьполицейские, в руках пистолетики, нацелены в сторону их дома. Идиоты, самыйдальнобойный пистолет – оружие ближнего боя, с такого расстояния не попадутдаже в стену здания, но что-то изображают, пыжатся.

Сергей кивнул в их сторону, криво усмехнулся:

– Герои!.. Что-то пыжатся, изображают!

– Киногерои, – недобро бросил Валентин. – Имне так важно, что будет с нами, каждый надеется, что раз их тут как саранчи, тодругие справятся... а вот перед телекамерами покрасоваться! Их же сейчаспоказывают крупным планом по всем телеканалам!

– Ну, нас тоже, думаю, показывают. У них телеобъективы,что чуть ли не сквозь стены видят!

Валентин холодно усмехнулся:

– Но нас показывают с оскаленными рожами. Глаза у насбегают по сторонам, у тебя вот слюни капают...

Сергей оскорбился:

– Где это слюни?

– Э, да ты еще не знаешь операторских трюков! А теперьеще и так называемая подготовка пленки к показу. Там такое можно... Чтоб сразувидели, что враг, а кто их любимый клоун, которого надо в президенты. Народ тупи ленив, хоть здесь, хоть на Западе. Если одна студия даст материал, надкоторым надо думать, а вторая подаст уже разжеванное, то, понятно, кого будутсмотреть и слушать...