– Вот и ты мусульманин... Это навсегда! Обратной дорогинет.

– Почему? – насторожился Валентин. – Убьете?

Джафар, по возрасту одногодок, но почему-то уже мулла,расхохотался весело и беспечно. Белые неровные зубы блестели в черной бороде,как жемчужины.

– Да знаешь ли, что в ислам ваши христиане переходилимассами?.. Но обратного оттока никогда не было. Никогда.

Эти слова Валентин помнил и когда в составе русскихмиротворческих сил служил в Боснии. Уже триста или сколько там лет нет тамтурецкой оккупации, а та часть славян, что приняла в те нелегкие годы ислам –то ли по убеждению, то ли чтоб легче жилось, – так и осталась тверда вчужой... нет, уже родной вере. И сколько бы их ни давило окружениеправославных, держатся, черти! Не отрекаются, сколько им ни доказывали, чтонастоящая их вера – православная, а ислам их отцов был навязан силой...

Его качнуло, Сергей заложил рискованный на такой мокройдороге поворот. Валентин очнулся от воспоминаний, снова ощутил, как под ложечкойсосет неприятное ощущение близкой беды. Взгляд беспокойно поднялся к зеркалузаднего обзора, и тут же увидел блестящие от перевозбуждения черные глазамолодого Акбаршаха.

– Отдыхай, – проговорил Валентин наанглийском. – Еще далеко...

Он с усилием растянул губы в усмешке. Ощущение бедыусилилось, и даже когда перевел взгляд на Дмитрия, тот на заднем сидениитретьим, легче не стало.

Если Ахмед европеец, даже родился в Германии, в семьебогатого владельца сети отелей, то Акбаршаха прислали из самих АрабскихЭмиратов. По тому, как с ним говорил Ахмед, Валентин понял, что юный мюрид –член очень знатного рода, отпрыск каких-то кровей. Но вместо того, чтобыпрожигать жизнь в увеселениях, рвется воевать за веру Аллаха. И там тожедействует закон: «...пока сердца для чести живы...»

Все же связи и деньги делают свое дело и здесь, подумал онзло. В терроризме! Все прошли нелегкую школу выживания, только этот птенецздесь ни к месту. Какие деньги заплатил, каких великих шейхов потревожил, нокак Валентин ни настаивал на своем праве отбирать людей для опасного задания,ему шли навстречу во всем, но с условием, чтобы взял этого юного мюрида.

Нельзя сказать, чтобы парень не понравился: такому Валентиндоверил бы и кошелек, и жену, чист настолько, что плюнуть хочется, ноподготовки у парня никакой. А то, что они считают подготовкой... Так теперь икозы, наверное, умеют стрелять и передергивать затвор.

Правда, Ахмед крут и умеет драться за двоих, если не задюжину. Такие были бы украшением любого подразделения коммандос, собирали быурожай орденов и наград, получали бы звания и огромные деньги... но все это вгрязной Империи Зла или подвластных ей странах, а в чистых землях сражаются неза деньги, не за кружки металла на груди. Аллах велик, он видит все и всякогонасквозь, не обмануть наградными листами того, кто читает в сердцах!

Шоссе то взбиралось на горки, то ныряло круто вниз. На одномиз холмиков Валентин увидел, как на востоке темная полоска земли отделилась отсветлеющего неба. Еще ни намека на розовую зарю, но хмурое утро трудно имедленно все-таки теснит ночь, словно тугой поршень выдавливает черноту, закоторой придет рассвет, а на рассвете в их руках уже будут автоматы.

Слева от шоссе, в полусотне шагов начиналась стена тополей,ровная, как солдаты в строю. Серые, покрытые дорожной пылью, самыенегостеприимные из деревьев, никому не придет в голову остановить машину ипередохнуть в их скудной тени. Да и полоса от асфальта шоссе к деревьям безтравы, вся в глине, словно по ней как прошли советские танки в сорок четвертом,так земля не может опомниться до сих пор.

Акбаршах поглядывал вопросительно то на Валентина, старшегогруппы, то на Ахмеда, его старшего. За этой стеной другая стена – бетонная,высокая, а по ней телекамеры, что следят даже за проезжающими по шоссе, деревьяне помеха, как и ночь, дождь или метель – спецнасадки позволяют рассмотретьдаже муравья, вышедшего в безлунную ночь на охоту.

Деревья тянулись уже долго, постепенно редея, создаваявидимость, что вот просто так выросли сами. Никакой бетонной стены за ними,никакой иностранной базы на польской земле, не то ремонтной, не то по сборуместных бабочек...

Еще через четверть часа базу миновали, на правой сторонезазеленело, земля потянулась ровная, как для игры в гольф, трава ухоженная,подстриженная коротко, не сразу и рассмотреть, что все это громадноепространство огорожено высоким забором с тонкой ажурной сеткой из тонкойпроволоки, почти незаметной из проносящихся мимо автомобилей.

В небе блистали яркие злые точки, и по земле время отвремени пробегали ослепительно белые полосы, похожие на лучи боевых лазеров.Присмотревшись, Валентин различил на фоне серого неба четыре высокие вышки.

В глубине зеленого массива вздымаются изящные здания,которые чем-то напомнили олимпийские деревни. Тоже строятся быстро, для элитныхгостей, на строительство бросают лучшие силы страны, дома по самым новейшимстандартам, даже элитным стандартам, а когда Олимпиада закончится, этироскошные постройки разберут для себя правительственные чиновники под коттеджи.

– Не закончится, – пробормотал он вслух. –Эта Олимпиада никогда не закончится... Когда эта свинья приходит, то...приходит!

Дмитрий сказал насмешливо:

– Они говорят, что как раз никогда не остаются. Введутвойска, как на Гаити, в Кувейт или куда вроде бы попросят, наведут порядок, апотом уходят.

– Уходят только войска, – ответил Валентин сгоречью. – Но зараза остается... Останови под тем деревом! Дальше пешком.

Слышно было, как за спиной Ахмед и Акбаршах шебуршатся,доставая оружие. Акбаршах попытался, судя по шуму, вдеть руки в лямки рюкзака.Ахмед остановил, успеем. На фоне мутно серого неба, сплошь затянутого низкимитучами, выросла черная тень с раскинутыми ветвями.

Машина сползла на обочину. Сергей заглушил мотор, на мигвоцарилась тишина, потом заверещали беспечные ууцзнечиаки. Валентин выскользнулпервым, пригнулся, вслушиваясь в усиленные приборами звуки. Кузнечики стараютсяперекричать один другого, земля дрогнула и закачалась под обрушившейся тяжелоймассой. Явно лягушка вышла поохотиться на певунов, поймала, судя по хрустужестких надкрыльев. А вообще в пределах трех сотен метров нет живого существа смассой больше килограмма.

– Выходим, – велел он одними губами.

Земля вздрагивала под ногами боевиков. Бесшумные, как тени,нагруженные поклажей, как мулы в Дагестане, они встали в ряд, застыли, В сотнешагов по земле равномерно чиркали ослепительно белые полосы прожекторов,настолько яркие, что Валентин всякий раз ожидал увидеть багровые борозды сдымящейся землей.

– Пошли.

В рассвете отчетливо видели тонкую ажурную ограду. И хотявыглядела безобидной, разве что непомерно высокая, но только наивный полякповерит, что в столбах не вмонтированы сверхчуткие датчики. Под землей либопротянуты провода к центру охраны, либо вовсе беспроводная связь...