С притворной добродушной улыбкой Кирилл Михайлович поочерёдно обратился к каждой княжне, затем ко мне, и закончил стандартным «судари и сударыни из „Алой Мудрости“».

После того как с долгими церемониями было покончено, чемпион Северо-Востока, повернулся в мою сторону:

— Аскольд Игоревич, жду не дождусь нашего поединка. Увы, только один из представителей нашей славной столицы теперь сможет попасть в четвёрку сильнейших. Не отчаивайтесь, если это будете не вы. Как я уже говорил, я продолжу достойно представлять Москву и в следующих этапах турнира.

«Следующих» — то есть он не сомневается, что сразит меня и, как минимум, выиграет полуфинал?

У меня было что ему ответить, но я не успел. Очень бойкая дама из моей разросшейся группы сопровождающих выпалила:

— А зачем ему отчаиваться? Ведь именно Аскольд Игоревич пройдёт дальше!

«Очень бойкая дама»… Я мог бы понять такой выпад от Яны, но Софья???

Царица лицея смотрела на юного боярина чуть приподняв подбородок, и пробивая Волынского насквозь невидимыми ледяными кольями, вылетающими из её глаз.

На периферии зрения я увидел, что Маша с Васей поёжились. Да и сам Волынский едва заметно сжался.

Зародыш ауры?

Софью настолько сильно разозлило, что Волынские напали на меня?

А ведь даже нет весомых доказательств, что нападение произошло по приказу Министра вооружённых сил, его ближников или сына.

К слову о сыне…

— Софья Антоновна, — собравшись с силами, выдавил из себя Волынский-младший. — Не стоит так уверенно утверждать о подобном. Случиться может всякое.

— Нет, — отрезала Троекурова. — Аскольд Игоревич победит. Я уверена в этом.

— Что ж… Раз дела обстоят таким образом, тогда мне нужно собраться с мыслями и получше подготовиться к поединку, — нашёлся Волынский. — Господа, дамы, спешу откланяться.

И он вместе с сопровождающими поспешно ретировался.

— Соня, это было сильно, — выразила общую мысль Алиса.

— Аскольд Игоревич сказал, что в этом году всеимперский турнир покорится «Алой Мудрости», — невозмутимо проговорила Троекурова. — Не вижу причин сомневаться в его словах.

И решительно зашагала к выходу на трибуны. Что-то мне это напоминает…

— Идём, Аск, — Влад хлопнул меня по плечу. — Хоть мы все верим в твою победу, на других претендентов тоже интересно посмотреть!

Княжич Новочеркасский уверенно победил в своём поединке. Сделал это, не пропустив ни одной чистой атаки противника.

Чуть менее зрелищным получился бой Шереметева. Представитель Петрограда (и сын генерал-губернатора этого славного города) просто-напросто «натравил» на противника пять огромных водяных рысей. Ни одну из них противник не смог одолеть и пал под натиском главного фаворита турнира. Сам же Шереметев за весь бой даже с места не сдвинулся.

Третий бой тура оказался полной противоположностью первым двум. Здесь противники (один из которых была девушка) сражались на равных. Сражались долго до полного истощения. В итоге, как раз девушка и победила.

— Ну всё, Аск, твой черёд! Давай иди и сделай всё красиво, — первым напутствовать меня решил Влад.

Как только он замолчал, как обычно, с серьёзным лицом заговорила Юля:

— Удачи, Аскольд.

— Аскольд, ты… — голос Алисы предательски дрогнул. — Главное — береги себя.

Ух… какое неожиданное заявление.

— Берегите себя, Аскольд Игоревич, когда будете феерично побеждать господина Волынского, — взгляд Софьи на миг стал ледяным. Мне показалось, что если бы Волынский-младший сейчас стоял рядом с нами, то он бы превратился в сосульку.

— Непременно. Друзья, спасибо всем за поддержку.

Между боями был пятнадцатиминутный перерыв, чтобы зрители могли обсудить закончившийся поединок, а участники следующего подготовиться к выходу на арену. Меня встретил один из местных слуг, проводил в одну из индивидуальных раздевалок, где затем во все глаза разглядывал моё обнажённое тело, пока я переодевался.

Фу таким быть.

Закончив с переодеваниями, я прошёл по просторному коридору к выходу на арену.

— Аскольд Игоревич, удачи вам во время поединка, — как всегда с равнодушной доброжелательностью произнесли дежурные.

— Благодарю, — легко ответил я.

И через пять секунд один из мужчин плавным жестом позволил мне выйти из подтрибунного помещения.

Здравствуй, арена. Сегодня ты увидишь боль…

Судья представил меня публике. И под громкие рукоплескания я зашагал к центру арены, приветствуя трибуны поднятой рукой.

— … чемпион Северо-Восточной Москвы Кирилл Михайлович Волынский! — через несколько секунд после объявления меня судья торжественно объявил и моего противника.

Стоя в расслабленной позе, я наблюдал за выходом министерского сынка. Внешне уверенный он непринуждённо и любезно кивал трибунам и махал рукой. Вот он подошёл к центру арены и посмотрел на меня.

Во взгляде боярина читались неприязнь и чувство собственного превосходства.

Волынский ещё в момент нашего знакомства показался мне двуличным типом, и ещё тогда, на балу у генерал-губернатора, он излучал слепую уверенность, что он лучше остальных представителей столицы.

— Три… Два… Один… — скандировали трибуны. Мы с Волынским одновременно активировали покров жи́вы.

— Бой!

Я не стал пытаться использовать стихийный доспех, будет неприятно, если он сам отключится из-за «хромого» контроля. Я мог бы и покров не активировать… Но тогда со стороны мои действия вызвали бы много подозрений.

Хорошо, что «деактивация» покрова проходит без визуальных эффектов.

Волынский моментально создал огненный доспех и, выставив вперёд обе ладони, атаковал меня густым яростным потоком пламени.

Я ввалил всю доступную мне альтеру в облако, сохранив покров. Чувствовал, что облако дрожит — то расширяется, то уменьшается, но альтеры было достаточно, чтобы оно совсем не исчезло под атакой сильного противника.

Держа голову высоко поднятой, я уверенно шагал вперёд прямо сквозь пламя. В этот момент я пытался понять, какой же ранг у Волынского. Вряд ли юноша слабый Мастер. Скорее очень сильный Наставник.

Возможно, по силе он примерно равен Софье.

Хотя, сколько ни пытаюсь, не могу представить, чтобы Троекурова проиграла этому мерзавцу, если бы им пришлось сражаться.

Форкх меня дери, он все больше жи́вы вваливает в атаку! И чем ближе я к противнику, тем мощнее на меня давит его техника.

Но плевать! Я выдержу!