трупа у таджика в желудке была обнаружена капсула с наркотиками. Живого таджика вскрывать, разумеется, не стали, но обследовали весьма тщательно и тоже обнаружили в его чреве надежно упакованный героин.

Господин Фриско к этому времени уже все обустроил, и государство облюбовал, где можно будет тихо доработать до пенсии и встретить старость, и сбережения свои перевел в надлежащий банк. Нужен был только знак судьбы, чтобы выйти на новый жизненный виток. Убийство Виктора и наркотики в таджикских животах были выстрелом из ракетницы: беги! И он побежал, вернее полетел.

Но все мы были детьми, все пережили юность. А тогда мистер Фриско был очень порядочным и совестливым человеком. Уверяю вас, хорошие качества изжить так же трудно, как плохие. В память добрых отношений, благодарность здесь играла не последнюю роль, Фриско и послал Игорю белый конверт. Пользоваться интернетовской почтой на этот раз он поостерегся. Времени у него было в обрез, поэтому информация на диске была очень скупой. Главное было запастись нужными фотографиями. Он перевел их на диск, дал каждой подробное объяснение, а также записал вышеозначенный список, который должен был выполнить роль отступного. Игорь сообщит вам фамилии, а вы взамен дадите ему свободу. Совесть Фриско не мучила. Он знал, что все запечатленные на диске фамилии и связи будут вот-вот засвечены Интерполом. Ах, наивный мистер Фриско. Так, на доверии, торговались только в шестидесятых.

Конверт он решил передать с верным курьером, но тот не явился к своему рейсу, поскольку был задержан в Риме по делу убийства Виктора как свидетель. Этого Фриско не знал и метался по аэропорту, как подстреленный заяц. Остатки добрых чувств жгли сердце. Вот здесь и повстречался он с Вероникой.

Но он побоялся просить милую женщину передать конверт с такой начинкой, как диск. Чего доброго, и откажется. Фотографии пошли в конверт только для отвода глаз, между ними нужно было спрятать CD-диск. Вот и полетела в Москву дублированная информация.

27

Первая встреча двух «гигантов подпольного бизнеса» — Сержио и Леопольда Степановича прошла не совсем гладко. Леопольд вначале просто не поверил рассказу итальянца про сбежавшего чиновника и переданный случайным людям конверт.

— Откуда вы все это знаете? — повторял он. — И почему я должен вам верить?

Сержио не стал бить себя в грудь и клясться на крови, он просто положил перед Леопольдом Степановичем итальянскую газету и ткнул пальцем в заметку об исчезновении Фриско.

— В вашей прессе не было этого сообщения?

— Не сочли этот факт достаточно важным… — процедил сквозь зубы Леопольд.

— Тогда я, с вашего позволения, переведу, — и Сержио стал быстро излагать по-русски суть.

Хоть Леопольд не был силен в итальянском, у него хватило образования, чтобы прочитать фамилию чиновника в латинском написании и понять, что Сержио не врет. Теперь осталось только проверить точность информации на подчиненном, то есть поговорить с самим Игорем. Ушлый Зуев, он же Альберти (Сержио решил играть в итальянца до конца) сообразил, что привез в Москву куда более важное сообщение, чем предполагал ранее. Игорь знал о побеге чиновника и скрыл это! Следовательно, письмо Фриско было секретным не только для московской милиции, но и для функционеров в «Марко Поло-3». Если его догадка верна, то он оказал турагентству неоценимую услугу, разоблачив врага в сердце предприятия.

К Игорю был послан Михай. Был бы Кроткий посмелее и поумнее, он бы догадался сказать — нет. «Что-то ты путаешь, человек хороший, никакого секретного письма я из Рима не жду», — вот и весь сказ. Доказать-то ничего нельзя. Но Игорь поплыл. Он уже решил, что каким-то чудом конверт от Фриско попал в руки Леопольда Степановича и его ждет неминуемая расправа. И Игорь честно сознался, да, Фриско вышел из игры и послал о том Игорю письмо, которое по недоразумению не было получено.

Если хочешь запутать противника — говори правду. Михай сразу решил, что Игорь врет, что секретная информация им давно получена и скрыта от начальства. Именно поэтому Кроткого решили посадить под замок и выяснить все тонкости дела. Если ты сидишь прикованный к водопроводному стояку, то все скажешь. Игорь живописал все неприятности злополучной пятницы, сообщил имя и приметы неведомой Елизаветы Петровны.

— Она непременно позвонит! — заверял Игорь своих тюремщикам. — Фриско не мог доверить передачу секретного диска глупому и необязательному человеку. Фриско замечательно разбирается в людях. Она позвонит и передаст конверт.

При этом Игорь молился, чтобы неведомая Елизавета Петровна была бы как раз глупой и необязательной. Не звони! — взывал он к ней. Черт его знает, что вздумалось сообщить Фриско в своем последнем письме. Может быть, он собственными руками их всех сдал в Интерпол? Тогда прощайся с жизнью, Игорь Кроткий.

И теперь он сидит прикованный к компьютеру и делает вид, что расшифровывает диск. Прикован он, конечно, не к самому компьютеру, а все к тому же стояку, только теперь уже не к руке, а к ноге его приторочена цепь. Цепь длинная, он без затруднений может добраться до выгородки в подвале, чтобы справить нужду. Дамы деликатно отворачиваются.

И ведь на сантехнике подрабатывает, жмот, а в своем собственном дому нужник привести в порядок не может! Именовать это сооружение унитазом не поворачивается язык, парашей это тоже не назовешь. Толчок — вот подходящее слово. Этот сантехнический механизм остался от прежних времен. В пору своей юности он носил гордое название — напольная чаша типа «Генуя». За долгую утилизацию напольная чаша поизносилась и сейчас представляла из себя чугунное жерло в полу. Вода на остаток поддона выплевывалась из трубы, на ней на двухметровой высоте сидел, сгорбившись, как старый ворон, смывной бачок, к бачку была приторочена тонкая и верткая проволока с привязанной для устойчивости двухсотграммовой гирей.

Общение с «Генуей» ввергало Кроткого в ужас едва ли меньший, чем само заключение в подвале, потому что вонючая напольная чаша была зримым прообразом будущей тюремной жизни в зоне. Иногда здесь посещали его философские мысли о бренности всего живого: «А что, если накинуть верткую проволоку на шею и кончить разом страх и унижение? Какая разница, где ты уйдешь из жизни?» Но он тут же представлял собственный труп — в подвале, у параши типа «Генуя». Тьфу, тьфу… Никогда! Лучше уж отвязать эту гирьку и запулить ею Лаврику в висок. А дальше что? Неминуемая лютая смерть!

Ах, право, если бы не Надя, то он, наверное, сорвался бы, наделал неисправимых глупостей. Надя и ее жизнерадостная родственница помогали ему надеяться если не на хороший, то