Шелестов покачал головой:

– Его никто не изменит. К делу, товарищ Бергер.

– Да, конечно. Вчера был связной от Биккеля. Он сообщил о вашем приезде, просил принять группу, обеспечить ее безопасность, а вам, майор, отправить по указанному адресу человека в Ольденхорст. Думаю, уже сегодня вечером они встретятся.

– Что еще передал майор Биккель?

– Больше ничего.

– Хорошо, покажите, где мы можем разместиться. Надо еще осмотреть сад, улицы, подъезды.

– Да, товарищ майор.

Тем временем Сосновский, ориентируясь по схеме, выехал из Хенсдорфа в Ольденхорст.

Остановился во дворе дома 16 по Гайбенштрассе. Закрыл машину, сориентировался, зашел во второй подъезд трехэтажного старого дома. Квартира 8 была справа на первом этаже. Он, словно был здесь и раньше, спокойно достал ключ, открыл замок и вошел в квартиру.

Прихожая, справа – туалет, ванная, слева – кухня, впереди – гостевая комната, из нее выход в две спальни. Обзор из квартиры был на обе стороны. Мебель не новая, но крепкая, в квартире чисто, окна завешаны плотными шторами светомаскировки.

Он прошел на кухню. Удивился: здесь стоял холодильник и даже с морозильной камерой. В Союзе таких не было. Открыл дверку: на полках сосиски, горчица, бутылка шнапса, курица. Майор Биккель, он же старший лейтенант госбезопасности Шамов, позаботился о питании гостя. Понимал, что лишний раз выходить в незнакомый город будет опасно. Интересно, на кого сняли квартиру? В принципе это неважно, снять ее могли и из Берлина.

Он сварил сосиски, хлеб нашел в кухонном шкафу. Пить не стал. После обеда прилег на диван. Неожиданно раздался звонок в дверь. Сунув по привычке «вальтер» за задний пояс галифе, Сосновский быстро надел сапоги, вышел в прихожую и прислушался. Ничего не слышно. Открыл дверь – перед ним стояла миловидная женщина.

– Соскучился, дорогой? – неожиданно спросила она, явно для соседей противоположной квартиры.

– Проходи.

Женщина вошла. Сосновский закрыл за ней дверь:

– И что это за спектакль?

– Это не спектакль, я исполняю распоряжение майора Биккеля, вам известно это имя, герр гауптштурмфюрер Винг?

Сосновский улыбнулся:

– Знакомо. Очень приятно, фрау или фройляйн?

– Фройляйн Ева Рутенгот.

– Еще приятней, Отто, просто Отто.

– Я могу пройти?

– Конечно.

Они прошли в гостиную. Ева присела на диван.

– Объясню свое появление. По распоряжению Биккеля я сняла эту квартиру для встреч с Отто Вингом, с которым я, как обер-фельдфебель подразделения связи авиационного полка, познакомилась в Берлине.

– Значит, мы познакомились в Берлине? И когда именно?

– В марте месяце. Тогда я была там в командировке в штабе Главного командования люфтваффе. Сидели в одном из кафе недалеко от Александерплац. Сложились отношения. Звонили друг другу, и вот пришло время вашей командировки в Ольденхорст. Я, естественно, к этому подготовилась.

Сосновский спросил:

– Так, значит, мы жених и невеста?

– Ну, до этого, наверное, далеко, хотя можно назвать и так.

– Понятно. Мы познакомились в Берлине, там вместе провели первую ночь, понравились друг другу и решили двигаться дальше, к венцу.

– А что? Неплохая легенда. По крайней мере, она объясняет появление этой квартиры и ваше проживание в ней.

– Но тогда вы должны, пока я в командировке, тоже жить здесь.

– Квартира вместительная. Вы обедали?

– Да, перекусил тем, что было в холодильнике. Сосиски и прочее покупали вы, фройляйн Рутенгот?

– Я. На ужин будет отварная курица. Или что-нибудь другое купить?

– Да мне все равно, главное, что рядом такая восхитительная женщина!

– Надеюсь, вы не войдете в роль?

– Это зависит от вас. Хотя нет, у меня уже есть невеста, правда, далеко отсюда.

– Не повезло ей.

Сосновский удивился:

– Это еще почему?

– Ваша работа не подразумевает частого, я уж не говорю – постоянного нахождения дома, в семье.

– Ну, когда-нибудь война закончится и мы заживем обычной жизнью.

Женщина вздохнула:

– Мне тоже очень этого хочется. Теперь о Биккеле. Он приедет сюда ориентировочно после 18.00.

– А что мы будем делать до 18.00?

– Ничего. Вы можете принять душ, послушать радио, впрочем, долго вы этого не выдержите, можете почитать книгу, в книжном шкафу, если вы заметили, приличная библиотека. Я займусь хозяйством, приготовлю ужин.

– Ну что ж, так – значит, так. Душ приму, читать не буду, отдохну. Кто знает, что нас ждет ночью?

– Ночь.

– А вы не обделены юмором.

– Для меня юмор – это защита от страха.

– Понимаю.

– Я пойду в спальню, переоденусь.

– Мы можем перейти на ты и по имени?

– А надо?

– Так гораздо проще.

– Я согласна.

Женщина ушла в комнату и вышла в красивом облегающем халатике.

Сосновский рассмеялся:

– А сама говорила, чтобы я держал себя в руках, другими словами, не приставал. Но разве мужчина устоит при виде такой фигуры?

– Извините, ничего другого из домашней одежды я не ношу. Но вы же разведчик, офицер, должны уметь сдерживать себя.

– Придется. Я в душ, для меня здесь есть что-нибудь переодеться?

– Есть. Домашний халат.

– Превосходно. Мы оба в халатах.

– А что? Так ходят дома большинство людей.

Он усмехнулся и посмотрел на свою спутницу…

Биккель приехал в 18.30.

Дверь ему открыла Рутенгот.

– Добрый вечер, Ева!

– Добрый вечер, Карл. Гауптштурмфюрер ждет вас.

– Ты вот что, Ева, пойди прогуляйся по улице. Недолго, минут тридцать, зайди в магазин, купи что-нибудь. И посмотри, не контролируют ли тебя.

– Хорошо, Карл. Один вопрос.

– Давай.

– Мне долго быть здесь?

– Нет, всего одну ночь, завтра гость уедет.

Женщина вздохнула:

– Целую ночь.

– А что не так, Ева?

– Да нет, все нормально, но я – одинокая женщина, представляешь, каково мне будет спать, зная, что рядом привлекательный, сильный мужчина?

Биккель улыбнулся: