– Приветствую, товарищи.

– Привет, Бен.

Гартвич подошел к командиру отряда:

– Все нормально, Ральф?

– У нас – да, что у вас?

– Ничего особенного. Начальник лагеря гауптштурмфюрер изменил распорядок дня на объекте, так что подъем у эсэсовцев теперь в 7.00. В 7.40 завтрак, между ними обычные дела: умывание, сортир, заправка постелей, построение, короткая, в десять минут, физическая зарядка, осмотр и выход в столовую. После завтрака уборка территории, хотя объект и без того вылизан так, что никакая уборка не требуется. Но командир охранной роты, он же начальник охраны – тип педантичный. Положено – значит, бери метлу и мети. Кстати, мы слышали фамилии этих офицеров. Назвать?

– Без разницы, кого валить. Значит, подъем в 7.00?

– Да.

Командир отряда взглянул на часы:

– 6.10. У нас пятьдесят минут на выбор позиций.

Гартвич усмехнулся:

– Этого хватит подойти, занять позиции, отойти и вновь подойти. Тут до «колючки» на северной стороне метров двести.

– А вокруг периметра открытая местность?

– На удалении в пятьдесят метров, далее лес, но и по открытой местности подобраться к объекту несложно. Деревья-то гитлеровцы вырубили, а вот кусты остались, да и балки, которых здесь полно, засыпать не стали. И так с двух сторон – с восточной и западной. На юге за объектом – дорога на Хенсдорф, постройки, отдельная зона, что за местность там – определить не получилось. А вот засветиться очень даже легко. И еще, с севера за лесом ровная вырубленная полоса. Есть редкий кустарник, но можно подойти.

Тойер кивнул:

– Понятно. Что по постам?

– Как ты и отметил на схеме. Двое с пулеметами в «чашах» по углам северной стороны. Двое на КПП, один у орудия, еще один у восточного торца казармы. В ней же, но на западной стороне, караульное помещение.

– Значит, службу несут шесть часовых?

– Точно так.

– С пулеметами ясно. Вооружение других часовых?

– На КПП у них винтовки «маузер», у орудия и казармы – «шмайссеры».

– Разве зона не охраняется?

– Нет. Но там сейчас только один штатский, которого в город вывозят на «Опеле» и привозят обратно целый оберштурмбаннфюрер, гауптштурмфюрер и ротный, а точнее, двое артиллеристов, гауптман и лейтенант. Взводные в казарме.

– Были же еще инженеры?

– Были! Но как только в доме остановился штатский, их увезли в город.

– Сейчас что на объекте?

– Наряд по кухне с 5.00 на ногах: запалил полевые кухни, жрать готовит для эсэсовской сволочи. Повара тоже из СС. В общем, никого не жалко валить.

– Автомобили?

– Один «Опель» забрал тот самый оберштурмбаннфюрер, второй, как и грузовик, стоит за казармой. Фашисты вконец страх потеряли. Поставили машины так, что выехать к КПП можно, лишь снеся столовую с кухней, либо по грунтовке, что уходит сначала на юг, а потом поворачивает к Хенсдорфу. О чем думали? Держали бы весь транспорт у КПП. И место есть, и свалить в случае чего можно быстро. Нет – загнали в тупик.

– Так это же хорошо. Для нас. Но все равно лучше к ним никого не подпускать. Смена постов?

– С 19.00 через каждые два часа. Значит, очередная смена вместе с подъемом в 7.00.

– Все ясно.

Тойер подозвал Мерца:

– Берешь с собой Зубера, пулеметчика Берка и Охмана и вот этой тропой, – командир отряда подсветил схему, – ведешь свою группу на восточный фланг. Как видишь, на схеме два рубежа: один в лесу, другой непосредственно у «колючки». Так вот, в 6.30 группа должна быть на первом рубеже, в 7.00 на позициях атаки непосредственно у «колючки». Порядок действий тебе известен, как и сигнал к атаке.

– Да помню я все, Ральф. Вместе же отрабатывали.

– Смотри, чтобы до времени немцы вас не засекли. Тогда полный провал.

– Не беспокойся, все сделаем, как надо.

– Бери людей и выдвигайся!

– Слушаюсь, товарищ командир, – улыбнулся Мерц.

– И поответственней, Астор!

– Само собой!

Отпустив заместителя, Тойер подозвал арбалетчика Вига Гилена.

Гартвич оставался рядом.

Подошел молодой мужчина:

– Да, командир.

– Твой самострел в порядке?

– В полном. Тетиву заменил, отрегулировал плечевой упор. С расстояния в сто метров попаду в цель размером с яйцо.

– Надеюсь, не страусиное? Хотя и это тоже хорошо. Вы, – Тойер указал на Гартвича и Гилена, – потихоньку начинаете подбираться к северной стороне полигона. Идете, выдерживая направление прямо на юг. На опушке леса занимаете позиции. Снятие часовых и захват пулеметов на постах – по моему сигналу: сова два раза, ответ по выполнению – тот же. Ну, а дальше знаете что делать. По крику кукушки три раза.

Гартвич кивнул:

– Знаем, командир, лишь бы Виг не подвел.

– Виг не подведет, – сказал Гилен.

– Действуйте.

Бойцы ушли.

Остались с Тойером трое подпольщиков.

– Становись!

Бойцы встали полукругом, чтобы видеть схему:

– Делаем так: лесом западной стороны выходим к объекту. Керт Нотбек должен будет занять позицию ближе к КПП и внутренней зоне. Тебе, Керт, предстоит… – он довел задачу до Нотбека. – Я встану рядом, севернее. За мной на удалении в семь-восемь метров – Луис Шанге и Ингвард Куглер. По моему сигналу Готбек крикнет три раза кукушкой. И – начинаем операцию. Кому что делать, вы знаете, задача – выбить как можно больше гитлеровцев, чтобы получить возможность уйти без преследования.

– Да ясно все, – сказал Шанге. – Отрабатываем задачу, лишь бы на заводе все удалось. Без успеха там наши усилия окажутся напрасными.

– Ты об этом не думай, Луис. У каждого своя задача. Если все выполнят ее как следует, мы лишим Гитлера, пусть и на время, грозного нового оружия. Теперь – порядок перемещения. Первым идет Нотбек, за ним – я, за мной – Шанге, за Луисом – Ингвард. Рассредоточившись в лесу, выходим к проволоке, используя многочисленные кусты, которые эсэсовцы поленились вырубить.

Нотбек усмехнулся:

– Зато метут территорию каждый день.

– Вот и дометутся, – зло проговорил Шанге. – Устроим здесь этим ублюдкам ад, на себе сволочи почувствуют, каково быть под обстрелом. Ведь это они охраняли заключенных концлагеря на Ургедоне, зная, что их уничтожат. Как говорится, зуб за зуб.

– Все, время, пошли!

Последняя группа двинулась в лес.

Временной график выдержали, вышли к «колючке» ровно в 7.00, когда на полигоне был объявлен подъем, а помощник начальника караула, молодой обершарфюрер, начал менять часовых. Гитлеровцы и не предполагали, что окружены, вели себя раскованно, веселились. Да и чего грустить: служба в глубоком тылу – это не фронт.