– Я всегда использую Пассетто, когда хочу навестить Галатею. От дома у стены до нее всего пара шагов, так что я могу приходить и уходить незамеченной.

Я невольно отвечаю на ее приветливую улыбку. Так, значит, она действительно дружит с Галатеей. По крайней мере, это объясняет, как Анджело смог уговорить ее помочь нам: наверняка Галатея просто послала ей весточку с просьбой о помощи, на которую та легко согласилась.

Мы пересекаем Пассетто целиком, и с каждым шагом мое волнение усиливается. Я прямо сейчас собираюсь войти в Ватикан, проникнуть за стены, отделяющие простых смертных вроде меня от приближенных папы.

Наконец, мы достигаем двери и проходим внутрь. Вот мы и сделали это! Оказались в апостольском дворце! Лукреция шепотом призывает нас быть как можно тише, пока мы спешим по безлюдным коридорам. Мой пульс увеличивается с каждым шагом, а по спине пробегает нервная дрожь. Воодушевленная и напуганная одновременно, я за каждым поворотом ожидаю увидеть сторожевой пост, преграждающий нам путь, и охрану, которая вышвырнет нас отсюда как котят… Или еще что похуже. Но на всем пути через Ватикан нам не встречается ни души, ничего, кроме пустых коридоров и заброшенных комнат. Я мимоходом бросаю взгляд на великолепно обставленные помещения. В воздухе едва уловимо пахнет ладаном. К сожалению, сейчас ночь, и у меня нет возможности осмотреться получше. «Кроме того, – увещеваю себя я, – мы здесь не для того, чтобы осматривать достопримечательности». Все глубже проникая в комплекс зданий, мы вдруг слышим жуткий вопль. Я испуганно оглядываюсь по сторонам, но никак не могу понять, откуда он исходит. Затем на какое-то время крик затихает, но вскоре раздается снова. Это чем-то напоминает вой замученного призрака, который гоняет нечисть по пустынным коридорам. Мороз по коже. Я окликаю Лукрецию:

– Вы тоже это слышите? – задыхаясь, спрашиваю я. Она бросает на меня встревоженный взгляд и кивает.

– Это мой отец.

Тишину снова разрывает жуткий вой, заставляя меня покрыться мурашками.

– Что происходит? – не отстаю я. Лукреция только вздыхает, едва шевеля губами:

– Исчезновение Чезаре сводит его с ума день за днем. Отец подолгу не может уснуть, а если все-таки засыпает, его мучают кошмары. Ничто и никто не может его утешить, я очень беспокоюсь о нем.

Словно тяжелая глыба льда падает мне в желудок – болезненное осознание того, что исчезновение Чезаре Борджиа уже имеет последствия, напоминание о том, что я должна сделать все, что потребуется, чтобы это исправить, и не имею права на ошибку. Я даже не хочу представлять, что будет, если Чезаре умрет не естественной смертью: пока крошечные отклонения от исторических событий еще можно исправить, но с течением времени они могут превратиться в настоящее цунами, которое начисто перепишет реальность, которую я знаю. Я просто должна это исправить и сейчас, надеюсь, собираюсь сделать огромный шаг в нужном направлении.

Далекий плач папы Александра преследует нас еще довольно долго, он инстинктивно заставляет нас двигаться быстрее, со временем переходя на бег. Мы все глубже и глубже проникаем во дворец, и ровно в тот момент, когда я уже начинаю задаваться вопросом, насколько же огромно это место, мы, наконец, достигаем библиотеки.

Часть моего нервного напряжения спадает, уступая место благоговейному изумлению, когда мы проходим через двойную дверь. Не нужно быть фанатиком, чтобы библиотека Ватикана и ее мистическая аура вас очаровали. Запах старого пергамента, кожи и пыли витает в воздухе, как шлейф дорогого соблазнительного парфюма. Я буквально кожей ощущаю присутствие бесчисленных свитков, игриво касающихся меня шелестящими страницами, приглашая приобщиться к их тайнам, которые тщательно скрыты от мира в этом загадочном месте. Легкое покалывание стекает по моей шее вниз, к позвоночнику, распространяясь по всему телу. Если уж и здесь я не найду ответы на свои вопросы, то мне уже ничего не поможет, гарантирую. Со стороны Анджело, шагающего позади меня, раздается шорох, затем глухой звук, словно ударили камень о камень, а после вспыхивает маленький огонек, когда он зажигает свечу в секретере. Чуть дальше я обнаруживаю еще два подсвечника, и вскоре у каждого из нас есть свой источник света. Лукреция откашливается:

– Ну, как и обещала, я вас сюда привела, а теперь извините, но мне нужно проведать отца. Через три часа рассвет, потом я вернусь и выведу вас отсюда. Удачи! – Она кивает нам и шелестит юбками, спеша обратно, в ту сторону, откуда мы пришли.

– Она не собирается возвращаться за нами, не так ли? – полушутливо спрашиваю я, но Анджело серьезно качает головой:

– Нет. Она не солгала, когда сказала, что сделает все ради своего брата. У Чезаре и Лукреции… особые отношения, и она ни за что не станет рисковать его жизнью. Галатея мало что ей рассказала, но этим удалось убедить Лукрецию в том, что мы можем оказать большую помощь в поисках ее брата.

Я закусываю нижнюю губу: особые отношения между Чезаре и Лукрецией… От меня не ускользнуло, как Анджело замялся, произнося это. Я невольно задаюсь вопросом, что именно это значит. Конечно, до меня дошли слухи об инцесте, но мне никогда не хотелось в это верить, ведь никто не станет спорить с тем, что история Борджиа настолько тесно переплетена с клеветой их противников, что трудно разобраться, где правда, а где вымысел. И хотя сейчас у меня есть уникальная возможность узнать больше о реальных событиях того времени, я достаточно тактична, чтобы сдержать свое жгучее любопытство и ничего не спросить. Кроме того, сейчас есть дела поважнее: попасть в библиотеку Ватикана было лишь первым шагом, гораздо важнее – найти здесь то, зачем мы пришли. Полная энтузиазма, я поворачиваюсь к Анджело.

– В этой библиотеке хранятся четыре тысячи книг, что делает ее одной из самых больших коллекций, – начинает он, блуждая взглядом по рядам книжных шкафов и полок. – Когда около пятидесяти лет назад папа Николай Пятый приказал закупить дополнительные письменные принадлежности, чтобы пополнить запасы, на Пелопоннесе было обнаружено собрание древних текстов. Их решено было приобрести, чтобы навсегда спрятать здесь от любопытных глаз.

– Почему они просто не уничтожили их, если посчитали такими опасными? – хмурясь, спрашиваю я.

Уголок губ Анджело медленно тянется вверх.

– О, они пытались, но ничего не вышло. Кодекс оказался невосприимчив к любым попыткам его сжечь, растворить в кислоте или иным образом уничтожить. Кроме того, никому до сих пор так и не удалось открыть его, и это только убедило их в том, что это книга самого дьявола или еще какая-то чертовщина. Лучшим решением было хранить ее в лоне самой святой церкви, спрятанной от всего мира. Ну и, сама понимаешь, со временем все только укрепились в своем мистическом страхе перед ней.

Я киваю, широко распахнув глаза. То, что Анджело рассказывает об этой книге, даже меня заставляет содрогнуться, правда, больше от волнения, чем от страха. Независимо от того, поможет это нам или нет, я хочу найти эту книгу.

– Ты хоть примерно представляешь, где нам ее искать? – Мой голос звучит глухо от сдерживаемой энергии: хочется немедленно броситься на поиски.