– Я знаю только то, что она где-то здесь, впереди, между кодексами и инкунабулами, спрятана в глубине библиотеки между другими томами. Каждый год священники приходят, чтобы освятить книгу и изгнать ее зловещее влияние. Несколько лет назад мне удалось разыскать одного из этих священников, но он был слишком напуган, чтобы рассказать мне подробности. Единственное, что мне удалось у него выудить, это то, что книгу можно заметить по ее красной обложке. Гладкая красная кожа с отпечатанными на ней символами. Книга не заперта в каком-то особом месте, а просто стоит на полке где-то между другими, и ее можно найти, только если уже знаешь, что ищешь.

Мы с Анджело какое-то время просто тупо смотрим друг другу в глаза – в этом молчаливом диалоге мы условно разделяем нашу решимость во что бы то ни стало найти книгу.

– Давай разделимся, – деловито предлагаю я. – Я иду налево, ты – направо, хорошо?

Анджело кивает, желая мне удачи, и скрывается между рядами книг. Уже в следующее мгновение свет от его свечи теряется из виду, и кажется, будто я совсем одна в этом месте. Твердо решив не дать темноте, пустоте и этой гнетущей атмосфере себя запугать, я расправляю плечи и отправляюсь на поиски.

В тусклом мерцании одной свечи я быстро понимаю, что не так-то легко оказывается проверять корешки книг ряд за рядом: слишком мало освещения, а при малейшем дуновении свеча еще и начинает угрожающе дрожать, искажая цвет пыльных переплетов. Несколько раз мое сердце начинало биться быстрее от предвкушения, когда казалось, что я вижу ту самую красную книгу, однако при более внимательном рассмотрении оказывалось, что обложка на самом деле коричневая. А если она все-таки оказывалась красной, у меня легко получалось открыть книгу, которая являлась очередным трактатом по средневековому церковному праву. Тем не менее я все глубже и глубже погружаюсь в недра библиотеки, пальцы давно все пыльные от книг, которые я осматривала, и я совсем теряю чувство времени, о ходе которого мне напоминает только неуклонное убывание свечи. И хотя я до сих пор охвачена верой в то, что на следующей полке обнаружу ту самую книгу, меня медленно, но верно начинает сковывать беспокойство. В конце концов, времени у нас не так уж и много: на рассвете должна вернуться Лукреция, чтобы вывести нас обратно, и кто знает, будет ли у нас еще одна возможность здесь оказаться. Вряд ли нам удастся каждую ночь таскаться в Ватикан, до тех пор, пока мы не найдем то, что ищем. Наверняка Лукреции и сегодня пришлось подкупить пару стражников, чтобы мы могли незаметно пробраться.

Я будто в лихорадке осматриваю ряд за рядом, дверцы книжных шкафов тихо скрипят после многолетнего застоя, когда я их открываю, чтобы осмотреть содержимое. Была бы хоть какая-то явная зацепка в этой красной книге, чтобы все эти старания не оказались напрасными! Из-за того, что она прячется где-то между тысяч других томов, мои старания сравнимы разве что с поиском иголки в стоге сена. Но если уж священники из года в год находят ее для того, чтобы освятить, значит, и у меня обязательно получится!

– Давай, ты же хочешь, чтобы я тебя нашла, – бормочу я себе под нос. – Ну же, ты ведь тоже этого хочешь!

– Ты обо мне?

У меня вырывается пронзительный визг, а свеча чуть не выскальзывает из рук: пламя так и мерцает от того, как я дернулась от этого неожиданного ответа (и нет, естественно, я не подумала в первую очередь о том, что мне ответила книга). С дико бьющимся сердцем я поднимаю свечу, чтобы посмотреть, откуда доносится голос. Слышатся шаги, а затем в островке света появляется знакомая фигура. Лео.

Совершенно обезумев, я тупо смотрю на него. Как, ради всего святого на свете, он здесь оказался?! И почему я не услышала его шагов раньше? Ведь звуки в тишине слышны так же отчетливо, как стук копыт по мостовой. Лео вяло ухмыляется, но его глаза подозрительно впиваются в меня.

– Что ты здесь делаешь? – произносим мы одновременно, и оба невольно замолкаем.

Лео смотрит на меня, подняв брови, пока я пытаюсь сделать менее виноватое выражение лица.

– Итак…

– Что…

Мы снова начинаем говорить в унисон, и Лео угрожающе поднимает палец.

– Что ты здесь делаешь? – рычит он, прежде чем я успеваю запротестовать.

– У меня закончились все книги на ночь, вот я и подумала, что неплохо было бы осмотреться здесь. Смотри, «Томас из Аквилы» в оригинале, увлекательно, не так ли? – указываю я на книгу в ветхой обложке, которая первой попадается мне на глаза.

– Розали, прекрати нести чушь! Один из гвардейцев доложил мне о возможном вторжении в библиотеку. Тебе очень повезло, что я был назначен комиссаром-библиотекарем Ватикана и настоял на том, чтобы для начала самому проверить это сообщение! В противном случае половина папской гвардии уже давно была бы здесь.

Он задумчиво меня разглядывает, в то время как мои конечности леденеют от ужаса. Сторожевой пост поднял тревогу? Я была уверена, что Лукреция провела нас сюда незаметно…

– Так что теперь, пожалуйста, расскажи мне, что ты здесь делаешь?

– Мы можем ненадолго отложить наш разговор, у меня правда мало времени…

Я в отчаянии щурюсь, присматриваясь к корешкам книг, которые еще не успела осмотреть, руки потеют, а сердце бьется как сумасшедшее от нервов. Появление Лео окончательно нарушило мой и без того не особо удачный график, я не могу позволить себе потратить кучу времени на то, чтобы подробно и адекватно все ему объяснить.

– Нет! Хватит с меня твоих секретов! Ты что, так мстишь за мое поведение во Флоренции? Или ты сейчас говоришь, какого черта здесь делаешь, или я предупреждаю охранников, чтобы они заперли тебя в темнице, пока ты этого не сделаешь.

Гнев в его голосе заставляет все во мне обрываться, хочется кричать от отчаяния. Почему он не может просто смириться с тем, что я не могу сейчас пуститься в разъяснения? Я должна продолжать поиски! Позже, когда мы найдем книгу, я все расскажу и, черт возьми, ведь уже и так решила, что приму его помощь!

Тело Лео напрягается, взгляд становится холодным.

– Ну, раз ты настолько принципиальная…

Прежде чем он успевает набрать воздуха, чтобы повысить голос и позвать гвардейцев, я действую: в доли секунды поставив свечку на ближайшую полку, я шагаю ему навстречу, притягивая к себе, и целую. Мне необходимо заставить его замолчать, и это единственное решение, которое с ходу приходит мне в голову. Сначала его губы твердые, как мрамор, от напряжения, и сперва кажется, что он оттолкнет меня. Презрение к самой себе за то, что так манипулирую поцелуями, чтобы заставить его успокоиться, убивает меня, но это чувство тут же улетучивается, стоит ему со стоном притянуть меня к себе и ответить с такой же страстью. Лео кусает мою нижнюю губу, и от этого жар растекается по всему телу, когда я яростно отвечаю, толкая его к полкам. Однако вместо того чтобы опомниться и отстраниться, я только зарываюсь пальцами в его волосы и наклоняю голову, чтобы углубить поцелуй.

Переняв инициативу, я упиваюсь этим ощущением власти над ним, но Лео не был бы Лео, если бы позволил этому продолжаться долго. Когда я отрываюсь, чтобы сделать короткий вдох, он тянет меня за бедра назад, впечатывая в параллельную полку. Каждый сантиметр его тела прижат ко мне, и это ощущение кружит голову, а Лео, опершись руками о стеллаж по обеим сторонам моей головы, скользит губами вниз по моему подбородку к шее. Когда он особенно чувствительно целует тонкую кожу под ухом, я невольно поднимаюсь на носочки, впиваясь пальцами в его плечи так сильно, что это наверняка больно, однако он не протестует, только хрипло дышит, вызывая на моей коже мурашки. Но я хочу добиться от него большего… Гораздо большего, чем это…