июля, и она укрывалась в Гарам Гуфе от ливня. Когда чай был готов, она налила чашку и протянула ее американцу по имени Джастин, который сидел, скрестив ноги, в ее пещере. Она вспоминает, что во многих отношениях эти двое были непохожи друг на друга, и все же, оглядываясь назад, она чувствует, что их обоих привели в долину Парвати схожие мотивы. Бхаси, как и ее брат Рой Робертс, тоже занималась музыкой: она носила с собой флейту бансури, похожую на ту, которую Шетлер всегда брал с собой, и играла на ней.

После собрания Rainbow Gathering Бхаси продолжила жить в пещере в одиночестве еще два месяца. Впервые она приехала в долину в феврале, после того как уволилась с работы хореографа и танцовщицы в Бангалоре, отказалась от своей квартиры, продала вещи и отправилась в паломничество. «Я начала сомневаться во многом: я не была замужем, у меня не было семьи, я была одинока», – говорит Бхаси. Она вспоминает 2016 год, который почти полностью провела в долине Парвати, как «год, когда все изменилось». Когда ей перевалило за тридцать, она все чаще впадала в депрессию из-за того, что ее жизнь, как на сцене, так и вне ее, вращалась вокруг «я» и «я». Она хотела выйти замуж и завести семью, но чувствовала, что может быть уже слишком поздно. Кроме того, ей казалось, что она находится в токсичном пузыре – творческом сообществе, где алкоголь и наркотики легко доступны. Когда этот пузырь лопнул, она бросила свою квартиру и вещи и отправилась в Бодхгайю зимой 2015 года – это были, по ее словам, первые шаги «духовного пути», чтобы разобраться в своей жизни.

После месяца в монастыре, где она поняла, что жизнь монахини не принесет ей удовлетворения, она услышала историю о женщине по имени Тензин Пальмо. Урожденная Диана Перри, духовно любознательная молодая женщина переехала из Англии в Индию в 1964 году, в возрасте двадцати лет. Не прошло и месяца, как она стала буддийской монахиней. Ей дали новое имя, и следующие тринадцать лет она провела, служа в гималайских монастырях. В 1976 году она решила испытать себя в большей изоляции, перебравшись в пещеру на высоте четырех километров, глубоко в долине Спити, которая соседствует с долиной Парвати. Спити, что означает «средняя земля» между Тибетом и Индией, представляет собой высокогорную пустыню, окруженную вершинами, блокирующими большую часть муссонов, дарующих жизнь. Поначалу Пальмо время от времени посещала окрестные монастыри или принимала любопытных посетителей у себя в пещере, с которыми она пила чай и медитировала. Но затем она отступила еще на шаг назад. Она погрузилась в полное одиночество, ни с кем не разговаривая в течение трех лет, пока не появился полицейский и не сказал ей, что она живет в Спити нелегально.

Бхаси, прибыв в долину Парвати, нашла копию биографии Пальмо 1998 года «Пещера в снегу: поиски просветления Тензин Пальмо» и, прочитав подробности жизни женщины, решила пойти по ее стопам. Она нашла новый дом в долине Парвати, наедине с природой и вдали от отвлекающих факторов прежней жизни, когда она три месяца работала поваром в гостевом доме в Калге. «Как только я оказалась в горах, то решила, что не хочу возвращаться», – сказала мне Бхаси. В апреле она собрала немногочисленные вещи и отправилась по тропе в Кхеергангу, чтобы пожить в гималайской пещере во время собрания Rainbow Gathering. Через месяц, когда толпы людей разошлись по другим местам в Индии, Бхаси осталась в Гарам Гуфе. Она собирала дрова в лесу, чтобы согреваться ночью, и жила на еде, оставшейся после собрания, и том, что находила в лесу: на грибах, крапиве и, если хорошенько поискать, на лесной землянике. С течением недель одиночества в Кхеерганге она начала чувствовать, что с ее плеч словно свалился груз. «Как будто сотни слоев грима упали с лица», – вспоминает она.

По ее словам, каждое утро она просыпалась и спрашивала себя: «Где мое место?» – и к вечеру понимала, что это именно там, в этой пещере, в этой долине, в этих горах. «Красота Гималаев опутывает, – говорит она. – И ты начинаешь думать, что уже достиг просветления».

Шетлер жил в пещере в нескольких минутах ходьбы дальше в лес, и Бхаси видела, как он читает, фотографирует или тихо сидит в одиночестве. За эти недели они несколько раз беседовали. Во время одного из разговоров он поделился планами поехать на мотоцикле в Ладакх, но сказал, что эта идея вызывает у него противоречивые чувства и его расстраивает стремление отправляться в эти грандиозные путешествия. «Зачем мне ехать? – вспоминает она его риторические вопросы. – Зачем ехать куда-то еще? Где закончится этот путь? Быть туристом, путешественником или жить на природе?» Можно ли прожить в уединении всю жизнь? – вспоминает она суть его размышлений вслух, – Или я скорее нахожусь на том этапе, который просто служит средством достижения цели? «Помню, мы обсуждали, вернемся ли мы назад, – говорит Бхаси, – или пойдем дальше».

В первые несколько дней после приезда Шетлера Робертс часто встречался с ним в Кхеерганге. Они купались в горячих источниках и беседовали за чаем в одном из кафе под открытым небом в лагере. Робертс вспоминает, как вначале американец был очень рад оказаться в Гималаях, в окружении вершин, обосноваться в горной пещере.

Шетлер нашел источник чистой питьевой воды и собирал в лесу ягоды и дикорастущие съедобные растения. Но Робертс начал замечать перемены в Шетлере, почувствовал, как он отстраняется. «Проходит три или четыре дня, и я вижу, как он все глубже погружается в себя. Он стал более сосредоточенным», – вспоминает Робертс и говорит, что тогда он «отключился от нас». Индиец узнал путь, по которому шел Шетлер, и решил, что лучше оставить его в покое.

Тем не менее он заметил, как американец прогуливается каждое утро к горячим источникам на вершине травянистого холма. Утреннее омовение превратилось в ритуал, в который входило ежедневное посещение каменной хижины недалеко от бань. Хижина была одним из немногих постоянных строений в лагере из камня и дерева, а не из палаток и брезента. К длинному деревянному шесту возле двери был прикреплен выцветший вымпел шафранового цвета, который развевался взад и вперед всякий раз, когда в долине дул достаточно сильный ветер. Цвет флага означал, что внутри живет старец, садху. Утром в один из первых дней пребывания Шетлера в Кхеерганге, после того как он начал свой день с купания в горячих источниках, его позвал внутрь человек, который называл эту хижину домом, – Сатнараян Рават.

Родом из Непала, примерно сорока лет от роду, Рават приехал в Кхеергангу, когда климат стал теплее. На мужчине было мало одежды – только оранжевое дхоти, кусок ткани, обернутый вокруг