И Кирилл, и Сергей на этой фотографии были молоды — лет двадцати, может, чуть больше.

А между ними на снимке стояла такая же молодая девушка — красивая, стройная, с живыми выразительными глазами и улыбкой, прячущейся в уголках губ.

Это был классический любовный треугольник. Кирилл и Сергей косились друг на друга с плохо скрытой ревностью, девушке эта ситуация явно доставляла удовольствие. Она буквально купалась в обожании и соперничестве своих спутников.

И эта девушка тоже показалась Симе очень знакомой.

В первый момент Сима мучительно пыталась вспомнить, где она могла ее видеть… но тут она бросила взгляд на висевшее в простенке зеркало — и все поняла.

Незнакомка на фотографии была очень похожа на нее, на саму Симу.

И тут многое стало понятным, как будто все вокруг озарила ослепительная вспышка молнии.

Она вспомнила странный, пристальный взгляд, который время от времени бросал на нее Кирилл во время их недолгой встречи в ресторане. Он смотрел на нее с затаенной нежностью и удивлением, потому что видел в ней черты своей давней, но незабытой любви. И потому он подсадил ее на улице — пьяную, растрепанную, что даже в таком виде заметил это сходство…

На следующей фотографии никто не позировал, видно, фотограф просто так щелкнул, наудачу. Кадр был слегка смазан по краям, но можно было разглядеть ту самую девушку, что стояла с двумя приятелями на первом снимке. Их тут не было. Зато присутствовал средних лет крепкий коренастый мужчина, про которого сразу можно сказать, что он имеет отношение к спорту. Литые мышцы, загорелое лицо без морщин — здоровый, в общем. Мужчина был в спортивном костюме, на кармашке приколот какой-то блестящий значок. Но главное было то, как он смотрел на девушку. Пристально так смотрел, просто пожирал ее глазами. Сима даже поежилась, она бы очень не хотела, чтобы на нее так смотрели. Девушка этого не замечала, отвернувшись, и, надо думать, наблюдала за чем-то, что осталось за кадром.

Оставалась еще одна, последняя фотография — такая же старая и выцветшая.

Сима придвинула ее к себе. На ней вообще не было людей. А были густые кусты непонятного вида, ствол дерева с вырезанными буквами Н. С. И часть каменного ящика — не то цветник, не то заброшенное надгробие… а вот еще какая-то палка железная с перекладиной торчит из кустов, внизу какое-то грязно-голубое пятно, а на заднем плане не то беседка, не то еще что-то, не разобрать.

— А что это у тебя? — послышался сзади голос.

Сима вздрогнула и уронила фотографию на стол.

— Фу, напугали как! — Она повернулась к неслышно вошедшему Тимофею. — Вы бы хоть постучали…

— Да я вроде стукнул, да ты не ответила… я пришел тебя на ужин звать… — Тимофей шарил любопытными глазами по снимкам. — Ой, а это у тебя откуда?

Его палец указывал на последний снимок.

— А что, это место вам знакомо?

— А как же! — Тимофей повертел фотку в руках и поднес ближе к свету. — Это же Громовское кладбище. И место я точно знаю!

— Да откуда? Сами же говорили — сто лет уже на то кладбище никто не ходит!

— А вот видишь — буквы на березе, «Н» и «С». Так это друг мой Колька вырезал еще в детстве. Николай Семушкин.

— Это за которого отец вас выдрал? — развеселилась Сима.

— Точно, выдрал, — вздохнул Тимофей, — до сих пор помню, а тогда неделю сидеть не мог. Но вообще-то за дело, потому что Колька потом целый год заикался и ночью вскакивал. Вон в углу кусок того склепа виднеется, купца Синерядова. Там мы Кольку и заперли, идиоты малолетние. Ты мне, Симона, вот что скажи — у тебя неприятности?

— С чего вы взяли? — нахмурилась Сима.

Но Тимофей смотрел строго.

— А с того, что вроде бы мы с тем делом, про ювелирный магазин, разобрались, а ты вместо того, чтобы успокоиться, еще больше нервничаешь. Говори быстро, что у тебя еще стряслось?

— И сама не знаю, — Сима опустила голову, — вот что, дядя Тимофей, можете меня завтра подстраховать? Я в ресторане встречаюсь с одним человеком. — Она кивнула на фотографии. — Так нужно, чтобы вы там тоже были и за ним наблюдали. Если что…

— Понял, — решительно сказал Тимофей, — если что, подхожу — и сразу в пятак, без предупреждения.

— Ну, до этого дело не дойдет, но на всякий случай…

Тимофей отправился накрывать на стол, а Сима наскоро перебрала свои туалеты — ресторан «Масло» очень дорогой, туда ходит продвинутая публика, не хочется выглядеть Золушкой на балу, причем в тот момент, когда ее карета уже превратилась в тыкву, мыши разбежались и вместо платья оказалась дерюга.

Сегодня у Люси в ресторане был день белорусской кухни. Сима едва поклевала картофельные оладьи, иначе драники, обильно политые сметаной, картофельные пирожки с мясом, опять-таки политые сметаной, а также блюдо, которое называлось очень смешно — белорусская копытка, — картофельные котлетки в виде копытца, с жареным луком и салом. Сима не очень любила картошку во всех видах, к тому же успела примерить все платья и сильно огорчилась. Самое дорогое, на которое она сильно рассчитывала, было тесно, на другом она обнаружила подозрительное пятно на подоле, а третье, конечно, налезло, но только потому, что было свободного покроя.

Кот Тимоша тоже был не слишком доволен белорусской кухней — мяса мало, разве что сметаны перепадет.

— Значит, дядя Тимофей, у нас встреча назначена в шесть, а вы приходите чуть позже, чтобы выбрать столик поближе. Меня уж не проглядите, а если меня не будет, то Кирилла по той фотографии запомнили?

— А как же, — ответил Тимофей, — не волнуйся, теперь его в лицо узнаю.

— Да, вот еще что… — Сима неуверенно замолчала, — там ресторан дорогой, в простой одежде могут не пустить. — Она очень выразительно поглядела на тельняшку с оторванными рукавами, в которой щеголял Тимофей дома.

— Да ты за кого меня держишь? — насупился Тимофей. — Думаешь, Тимофей Кочетков в приличном ресторане никогда не был? Ясное дело, не в тельнике пойду, костюм надену. Есть у меня костюмчик, на свадьбу его надевал.

У Симы не повернулся язык уточнить, на которую свадьбу.

— Чего встали? — десятник Никита Ерофеев подбоченился и грозно насупил брови.

Работники у него были все как один вепсы, по старому — чудь белоглазая, люди тихие, послушные, богобоязненные и трудолюбивые, так что до этого дня с ними не было никаких неприятностей, и работа подвигалась на удивление споро. Но теперь они, вместо того чтобы работать, стояли вокруг какого-то камня и что-то озабоченно лопотали по-своему.

Никита работал на рытье большого канала, который должен был обойти вокруг всего города Санкт-Питербурха, дабы осушить его болотистые земли и отводить воду реки во время частых наводнений. Платили на этой работе хорошо, а если успеют выкопать канал к сроку, подрядчик обещал выставить большое угощение, так что Никита подгонял своих вепсов.