И маг свернул с дороги вправо и сразу стал заваливаться в каменистый кювет. Джип лег набок, десять метров скользил по инерции, а потом наткнулся на крупный камень и перевернулся на плоскую крышу.

А старенькие «Жигули» с победным видом развернулись и шустро подкатили к месту аварии.

Кудесник был не только был жив. Он на десять метров отполз от джипа, который и не думал взрываться.

Но встать Гамаюн как-то не смог.

На всякий случай Элеонора уселась ему на шею, а Татьяна зафиксировала ноги.

Юра из тех веревок, которыми недавно была связана журналистка, нашел два метровых куска. Один для рук волшебника, другой для его ног.

И только, когда враг был полностью обездвижен, Грымов подошел к джипу и вытащил из багажника чемодан с деньгами и ценностями.

У всех после битвы начали блуждать блаженные и немного нервные улыбки.

Княгиня Элеонора первой произнесла несколько слов.

– Что будем делать дальше. Нам ментов сюда не надо. Нас с Юрой сразу в СИЗО загребут! Таня, а может быть, вы журналистов пригласите?

– Могу, если телефон есть.

– Есть!

Татьяна позвонила Стругову, который был в полном шоке, ступоре и трансе. Андрей решил, что потерял любимую жену в самом расцвете медового месяца.

Когда Татьяна говорила, она поняла, что возле дома на Гоголя паника. И где-то рядом с Андрюшей адвокат Чарский и капитан Лозовой.

Поэтому Стругова сказала мельком.

– Дорогой, все кражи раскрыты. Можно даже сообщить Сороке. Пусть летит. Слушай адрес…

* * *

Через полчаса вокруг джипа были все.

Запаздывали только местные журналисты и ТВ. А молодому генералу Олегу Сороке нетерпелось сфотографировать себя с победителями и с чемоданом денег.

Он попросил Стругова передать фотоаппарат Юре Грымову.

– Сними нас, парень, если умеешь.

– Умею, товарищ генерал! Я профессионал. Всё будет в лучшем виде.

Генерал справа от себя поставил Андрея, слева Татьяну, а по центру открытый чемодан с коробочками и пачками долларов.

Юра подошел к делу серьезно.

– Всё хорошо, но нужен победный жест. Товарищ генерал, поднимите вверх руку и изобразите пальцами английскую букву «В». Это вроде как Виктория, или победа по-нашему.

Олег Сорока послушно поднял руку и двумя пальцами показал «галочку».

Андрей с Татьяной засмеялись. Генерал-то не знал, что им командует обвиняемый по уголовному делу и беглец из СИЗО Юрий Грымов.

А парень сделал несколько фото подряд.

И один из этих жизнеутверждающих снимков через две недели попал на обложку журнала «Зубр».

А в следующем номере была другая статья – про любовь, про дружбу и про побег из СИЗО.

Здесь на обложке была свадебная фотография – в центре радостная княгиня Марианна Кропоткина, справа ее дочь в фате, а слева жених, бывший заключенный Юрий Грымов…

Катя уже пятый день ночевала в этом пустом и унылом коттедже.

Она еще не привыкла к богатству и роскоши. Ей казалось, что она совсем не знает свой новый дом.

Сегодня днем она обошла все комнаты этого подмосковного замка. Но сразу запуталась в этажах, коридорах и лестницах.

Только в подвале находились биллиардная, сауна, бассейн, гараж, мастерская и какие-то технические помещения.

На первом этаже – гостиная, библиотека, столовая, кухня и что-то вроде зимнего сада или оранжереи.

На втором – несколько спален и кабинет отца.

Пять дней назад Екатерину привезли из Минска.

Именно привезли! Друзья ее отца приехали в Белоруссию на «Мерседесе» и предложили срочно ехать в Москву.

Зачем? На похороны Бориса Николаевича Смолина, бывшего Генерального директора крупной охранной фирмы «Титан».

Катя Смолина видела отца всего несколько раз.

Но она любила его, поскольку мать много раз рассказывала романтическую историю их знакомства.

Это было тридцать лет назад…

Мать Екатерины, Любовь Алексахина в то время была аспиранткой Минского университета. Уже давно она сама приехала из деревни и сама поступила в ВУЗ.

Она жила в общежитии и училась, училась, училась.

Потом несколько лет работы на кафедре, и наконец, поступление в заветную аспирантуру…

Люба опомнилась, когда подошла ее очередь на жилье, и ей дали маленькую однокомнатную квартиру на окраине Минска. Надо бы радоваться, но тут она поняла, что ей уже двадцать восемь лет.

В пустой квартире, еще пахнущей краской и дешевым линолеумом, было совсем мало мебели и еще меньше уюта.

Живя в общежитии, Алексахина не так остро чувствовала одиночество. А здесь вечерами хотелось волком выть.

Люба начала понимать, что ей сейчас нужны не подруги, а добрый молодец. Пусть не принц на белом коне, но что-то около того!

И вдруг в конце сентября появился он.

Они случайно встретились в Детском парке возле моста через реку Свислочь.

Борис Смолин выглядел моложе ее. Он был в форме лейтенанта. И это уже внушало доверие.

Офицер спросил ее о времени. Она, как вежливая девушка, ответила. Потом он поинтересовался погодой, и она что-то сказала…

Они разговорились, и беззаботно болтали больше часа. А когда начало темнеть, Борис увел ее в безлюдную часть парка. Там он обнял Любашу и прижал к себе.

У девушки закружилась голова. У нее совсем не было опыта общения с парнями. Она не знала, что делать в таких случаях – кричать, сопротивляться или радоваться.

Когда он начал целоваться, ей стало так приятно, что она с восторгом и нежностью забыла обо всем на свете…

Это была суббота!

А на следующий день у лейтенанта Смолина была увольнительная. Он учился на Высших курсах КГБ, и их не всегда свободно отпускали в город.

А в воскресенье можно! Не с раннего утра, а после десяти тридцати.

В двенадцатом часу Борис был на новой квартире Алексахиной. Он принес сумку с продуктами для банкета. Но на стол они начали накрывать только через три часа…

В пустой квартире было мало мебели, но кровать у Любы была широкая!

К лету Алексахина родила Катю.

Борис записал дочку на свою фамилию, а через две недели навсегда уехал в Москву.

Если честно, то Смолин никогда не обещал Любе жениться и забрать ее с собой. Она была уютная женщина, но не красавица. И Алексахина понимала, что она старше на пять лет.