Парень, разбирая лишнюю мебель, пробрался к чердачному оконцу, выходящему к горе. Он открыл его, и сразу в эту «финскую сауну» проник свежий воздух.

Эля сразу ожила и улыбнулась. Жить стало лучше, жить стало веселее!

Но если открыть форточку напротив, то пойдет легкий сквозняк. Вот тогда можно будет не вянуть в духоте чердака, а работать. Надо, наконец, найти деньги из взломанных сейфов.

Отодвигая лишние тумбочки, Юрий добрался до чердачного окна, которое выходило на основную улицу. Но, прежде чем открыть его, он глянул вниз и замер от испуга.

Ворота были открыты настежь. Задом к крыльцу подъехал джип, из которого вышли трое бандитов.

Двое из них начали возиться в багажнике, а третий пошел к входной двери со связкой ключей в руке.

Спускаться вниз по лестнице было уже поздно!

Юра обернулся, и Элеонора поняла всё без слов.

Они быстро легли на пол чердака и через щели стали смотреть вниз.

А что им еще оставалось делать?

Если пытаться спрятаться за мебель, то можно наделать столько шума, что будет еще хуже. Тогда наверняка злые бандиты поднимутся на чердак, найдут, поймают и убьют.

А жить, несмотря на духоту, очень хотелось!

Первым в дом вошел Гамаюн. Он поднял подушки дивана и вытащил из ящика помятый коричневый чемодан.

А еще он достал пистолет, завернутый в тряпку. Развернул и засунул ствол в карман.

И тут появились те двое. Они принесли что-то длинное и тяжелое, завернутое в одеяло.

Поклажу с трудом положили на стол. По характерным изгибам стало понятно, что это человеческое тело.

Или мертвое, или живое!

А Гамаюн открыл лицо лежащей девушки, прошептал что-то, хлопнул в ладоши, и она ожила.

– Немедленно развяжите меня, Гамаюн! На мне жучки. Меня будут искать.

– Все твои жучки и маячки, милая, остались на Гоголя. Ты чистая! Я сам проверял.

Татьяна даже забыла о смертельной опасности. Она реально покраснела, сообразив, что произошло. Пока она спала, этот похотливый тип осматривал и ощупывал всё ее тело. Стыдно как!

– Послушайте, Гамаюн. Я журналистка, и я не хотела вам зла. Мы с мужем пишем статью о народных целителях Крыма.

– А кто у нас муж?

– Он тоже журналист. Он сидит в машине на Гоголя. Мы с ним хотели записать ваши заклинания во время гипноза.

– Возможно, что и так, госпожа Татьяна! Но сейчас уже слишком поздно. Ты знаешь много лишнего.

– Я не знаю ничего такого.

– Это ты пока не знаешь. Но вот смотри – это простой чемодан. А в нем деньги и драгоценности из шестнадцати богатых сейфов! И как сейчас? Теперь ты знаешь лишнее?

– Вот теперь, Гамаюн, знаю.

– Но и это еще не всё!

Народный целитель повернулся к дивану, на котором сидели медвежатник Сойма и его подручный Гоша Шитиков. Они были в отличном настроении. Они улыбались, веселясь шуткам шефа.

А кудесник вынул из кармана пистолет и произвел два выстрела.

Вероятно, Гамаюн был хороший стрелок!

И Сойме, и Гоше пули попали точно в центр груди, туда, где расположено сердце.

А затем он повернулся к связанной журналистке Татьяне Струговой.

Лежавшие наверху Эля и Юра видели всё. Они одновременно вздрогнули, решив, что целитель застрелит девушку.

Но Гамаюну еще хотелось поговорить.

– Ну, что, девочка? Теперь ты точно слишком много знаешь. Два трупа на мне!

– Три! Банкиршу Риту Горенко вы в море столкнули?

– Да, я! Вздорная дамочка была. Мне ее зеленый «Фольксваген» жалко! Хорошая машина. А на Фиоленте обрыв высокий. Мы слышали, как она летела и об скалы билась.

– Так вы не один ее убили.

– Не один. Вместе с другом. Это с тем, который на диване справа сидит. Верно, Сойма? Молчит…

– А за что вы этих двух убили. Это же ваши шестерки. Они не предавали.

– Верно, пока они не предавали. Но могли! Да и делить чемодан не хотелось… Шестерки сделали свое дело, шестерки могут уйти.

– Понятно, Гамаюн! А меня вы как убьете? Задушите или топором.

– Что вы говорите, Таня? У меня не поднимется рука на такую красивую женщину. Вы просто сгорите вместе с домом.

Очевидно, что кудесник наговорился и стал заниматься делом.

Где-то в чулане у него была пятилитровая канистра. Он начал поливать везде – на диван, на стол, на шкафы и стены. Особенно много он выплеснул под окном на кухне.

И вскоре до чердака дошел запах бензина.

Когда Гамаюн взял чемодан, он вышел и запер дверь. Эля с Юрой мгновенно скатились вниз. Они понимали, что скоро кудесник разобьет кухонное окно и бросит внутрь факел или горящую бумагу.

Грымов забежал на кухню и схватил огромный острый нож. Он подошел к Татьяне и стал быстро резать веревки.

А тем временем Элеонора убрала коврик под ногами сидящих трупов и откинула крышку люка.

Через двадцать секунд освобожденная Татьяна спрыгнула со стола и первой нырнула в подвал.

Потом в подполье ушла княгиня Элеонора Кропоткина. А Юра Грымов прихватил обрезки веревок и, спускаясь вниз, аккуратно и тихо прикрыл крышку люка.

И именно в этот момент Гамаюн разбил оконное стекло и бросил на кухню горящую тряпку, слегка смоченную бензином.

Когда ребята вышли из погребка у забора, дом еще не горел синим пламенем. Но дым начинал просачиваться везде. И особенно через отрытое Юрой чердачное окно.

У ворот послышался легкий рокот мотора. Это выезжал джип Игоря Гамаюна.

Юрий сразу оживился.

– Мы успеем его догнать!

– Зачем?

– Если мы не захватим чемодан, то кто поверит, что это не я грабил сейфы.

– Верно! Мы должны его догнать!

С крыши погребка они взобрались на забор и побежали вниз к своим стареньким «Жигулям».

Сверху было видно, что джип едет неторопливо. Он делал большой крюк, сворачивая влево на Балаклавское шоссе. А Юра рванул по степной проселочной дороге. Он мчался по кочкам и буеракам. Но этот путь был в три раза короче.

«Жигули» успели выехать на дорогу, опередив на двести метров джип Игоря Гамаюна.

Юра сразу развернулся и направил машину в лобовую атаку. Когда кудесник понял, он уже не мог повернуть влево – по встречной полосе шли два КамАЗа и туристический автобус с Сапун-горы.

У Гамаюна мелькнула мысль, что он на мощном джипе. Это внедорожник! Он проедет по степи…