– Куда ты пропала? – спросил он.

– Я сняла квартиру… здесь недалеко.

Кай замер.

– Ты… не будешь жить у меня?

Помедлив секунду, она кивнула.

– Почему бы тебе не остаться? Как раньше. Мы можем не…

Он испустил отчаянный вздох, посмотрел в окно и нахмурился.

– Район не самый благополучный.

Почувствовав в его тоне пренебрежение, Эсме вновь напряглась.

– Мне нравится.

В округе живут небогатые люди, но это не значит, что они плохие. Если честно, они ей больше подходят.

Она уперлась руками в грудь Кая, и он неохотно ее отпустил.

– Здесь правда небезопасно. Согласно статистике, уровень преступности в моем районе значительно ниже. Лучше вернись.

– Не могу, – покачала головой Эсме.

Кай провел рукой по волосам и шагнул у ней.

– До сих пор тебя все устраивало. Почему…

– Ты меня любишь? – тихо спросила Эсме, давая ему шанс все изменить.

Он скрипнул зубами и сжал ее руки.

– Я буду защищать тебя, носить на руках, если у тебя болит нога, и… целовать всегда, как в первый раз. Я буду… работать с тобой во дворе. Если хочешь, найму ландшафтного дизайнера. Отремонтирую дом. Только скажи. Сделаю свадьбу – такую, как ты захочешь: торт, платье, цветы…

– Кай, ты меня любишь? – повторила она громче.

Кай обреченно закрыл глаза. Из него как будто выпустили воздух.

– Нет.

Эсме сморгнула слезы, высвободила руки и продолжила работу. Три розовых пакетика. Три голубых. Надо держаться. Надо держаться.

– Иди. Ты опоздаешь на работу.

Он судорожно вздохнул.

– До свидания.

– Хорошего дня.

Кай потянулся поцеловать ее, и Эсме чуть не сдалась. Она почти почувствовала мягкость его губ, их опьяняющий вкус… однако в последний момент отвернулась, и он, помедлив, отступил.

– Пока, мам. – Кай помахал Ко Нга и побрел к выходу.

Уронив плечи, Эсме сквозь слезы смотрела на серебристый «Порше», выезжающий со стоянки. На нее нахлынула такая печаль, что она сама удивилась, как устояла на ногах. Надо же, какая я сильная. Я справилась.

Из ее жизни ушел еще один мужчина.

В кабинку вошла Ко Нга – с таким видом, точно ее стукнули мешком по голове.

– Не понимаю, что с ним. Ясно, как день – он тебя любит. Почему он так сказал? Не понимаю.

Сахар. Эсме молча положила последний пакетик в черную лакированную коробочку, поставила ее на край стола рядом с соусами и перешла в следующую кабинку. На пакетик упала крупная капля. Она вытерла его о футболку и достала другой, но его постигла судьба предыдущего.

– Ну, ну, успокойся, моя прелестная девочка, – обняла ее Ко Нга.

Эсме не выдержала и разрыдалась. Никакая она не сильная.

– Извините, я больше не ваша прелестная девочка. Я старалась. Но потом я полюбила вашего сына, и я не могу быть с ним, когда он так ко мне относится. Я сломаюсь.

Все люди достойны того, чтобы любить и быть любимыми. Все, даже я.

Ко Нга погладила ее по спине.

– Ты всегда будешь моей прелестной девочкой. Что бы ни случилось.

Эсме обняла ее крепче и вытерла лицо рукавом.

– Мне бы очень хотелось стать вашей невесткой.

Ко Нга потрепала девушку по щеке и посмотрела печальным, мудрым взглядом. Затем, выудив из кармана фартука телефон, отставила подальше и прищурилась на экран. Набрав номер, она включила громкую связь.

Кван взял трубку после нескольких гудков.

– Привет, мам, как дела?

– Ты должен поговорить с братом.

– Это как-то связано с Эсме… Ми? Ты ее нашла?

Ко Нга кивнула, хотя Кван не мог ее видеть.

– Да, она здесь.

– Здорово! Я…

Послышался приглушенный шум на заднем плане; похоже, он прикрыл телефон рукой, чтобы кому-то ответить.

– Послушай, мам, мне надо идти. Я позвоню ему вечером.

– Не вечером, а прямо сейчас, – потребовала Ко Нга. – А если не ответит, поезжай к нему.

– Не могу, я в Нью-Йорке, добиваюсь следующего этапа финанси…

– Немедленно вылетай домой, – перебила сына Ко Нга. – Дело крайне важное. Твой единственный брат нуждается в помощи.

– Еще неизвестно, захочет ли он меня слушать, – тяжело вздохнул Кван.

– Постарайся. Ты за него отвечаешь. Не будь такой сволочью, как твой отец.

– Я приеду, – помолчав, сказал Кван. – А сейчас мне надо идти. Пока, мам.

Ко Нга пробормотала что-то себе под нос и вернула телефон в карман.

Эсме набрала полную горсть пакетиков с сахаром, но замерла, не положив их в коробку.

– Не представляю, что может сделать Ан Кван. По-моему, он очень занят.

Эсме считала, что их с Каем романтические разборки нельзя считать делом первостепенной важности.

– С Кваном надо обращаться построже, – отмахнулась Ко Нга. – Уж я-то знаю. Если на него надавить, он горы свернет, не сомневайся.

– По-моему, он и сам неплохо справляется. У него ведь своя компания? В его возрасте это крупное достижение, – заметила Эсме.

– Звучит красиво, но компания совсем маленькая, не то что у Кая, – пренебрежительно бросила Ко Нга.

У Эсме вновь создалось впечатление, что речь идет о другом Кае. Почему все говорят о нем так, словно он миллионер? Да какая разница! Она вернулась к работе. Занимайся своими делами, до отъезда осталось всего три недели.

В стране всеобщей справедливости и равных возможностей проявить себя может каждый. Не обязательно здесь родиться или выйти замуж, чтобы тебя приняли. Эсме не сомневалась, что сумеет завоевать свое место под американским солнцем. Нельзя сидеть сложа руки, надо искать и не сдаваться.

Кай сидел за столом у себя в кабинете. Он не помнил, как ехал за рулем, заходил в здание, поднимался в лифте… Должно быть, действовал на автопилоте. Он никак не мог привыкнуть к мысли, что Эсме жива и невредима.

Предыдущий день прошел, как в тумане. Умом Кай понимал, что с девушкой, скорее всего, не случилось ничего ужасного, однако в голову лезли страшные мысли. Он совершенно вымотался, не мог ни спать, ни есть и беспрерывно листал новостные каналы, боясь увидеть ее лежащей на носилках «скорой помощи».

Теперь, зная, что с Эсме все в порядке, Кай наконец расслабился и осознал, что она не только отказалась выйти за него замуж, но и ушла из дома. Тогда, в ресторане, он сделал все, что мог. А она его отвергла – и правильно.

Сначала он думал, что не переживет разрыва, и теперь сам удивлялся, насколько ему хорошо. Как ни странно, все было просто прекрасно. Подозрительно прекрасно. Он не чувствовал ни грусти, ни отчаяния. Вообще ничего.

Когда Кай включил компьютер и посмотрел на светящийся монитор, в голове выстроились повседневные задачи: письма, проекты, вся эта важная чепуха. Просто долбаный робот.