Тем не менее, начав писать первое письмо – совладельцу компании Сиду Матуру, – он лишь с третьей попытки смог правильно напечатать два незамысловатых слова: «Здравствуй, Сид». И то не был уверен, правильно ли написал слово «здравствуй». Оно выглядело как-то странно. Слишком много букв.

«Ничего, прорвемся, – решил Кай. – Все считают меня умным. Надо просто сосредоточиться, а это я умею». Закончив письмо, он посмотрел на часы и с удивлением обнаружил, что на полстраницы текста ушло два часа.

Он со вздохом поднял руку, чтобы помассировать лоб, и неожиданно ткнул пальцем себе в глаз. Черт! Оказывается, у него дико болит голова, ноют мышцы лица и ломит суставы, а руки и ноги не слушаются, как будто чужие. «Наверное, заболеваю, – подумал он. – Сто лет не болел и давным-давно не делал прививок от гриппа».

Открыв ящик стола, Кай достал флакончик с ибупрофеном, открутил крышечку и вытряс на ладонь пару таблеток. Остальные таблетки рассыпались вокруг – по столу и по полу.

Он залез под стол и начал собирать таблетки. Они хрустели под ногами и выскальзывали из пальцев. Собрав большую часть, Кай вновь рассыпал таблетки, больно стукнулся локтем о стул и чуть не расшиб голову о столешницу.

Направляясь на кухню за водой, Кай заметил, что в офисе никого нет. Сегодня что, Рождество? И вдруг вспомнил, что сегодня проходит выездное мероприятие по сплочению команды. Вот фигня! Партнер ему плешь проест, что он не живет жизнью коллектива.

В кармане загудел телефон, Кай ответил, даже не посмотрев, кто звонит.

– Эй, привет, ты как? – спросил знакомый голос брата.

– Привет, Кван. Все хо…

Он оглядел усыпанный раскрошенными таблетками пол и увидел развязанный шнурок.

– … все хорошо, а что?

– Мама сказала, чтобы я срочно вылетал из Нью-Йорка и ехал к тебе. Что произошло?

– Ничего особенного.

– А как Эсме? – безразличным тоном поинтересовался Кван.

– Хорошо.

Брат явно ждал продолжения.

– Она не вернется. Сняла квартиру возле ресторана, ей там больше нравится, чем у меня.

– А ты как к этому относишься?

– Хорошо отношусь. Все отлично.

Ему вовсе не хотелось чувствовать себя отлично. Испытав тяжелое эмоциональное потрясение от потери, он доказал бы себе, что способен любить, а значит, мог бы удержать Эсме.

Ничего подобного. Все именно отлично.

– Хочешь, я приеду? – спросил Кван. – Можем завалиться куда-нибудь: снимем девчонок, сходим на налоговую конференцию или еще что-то придумаем.

– Спасибо, не надо.

Он не хотел даже на налоговую конференцию. А при одной мысли «снять девчонок» голова разболелась еще сильнее.

– Точно?

– Да.

– Ладно, как хочешь. Надумаешь, звони в любое время. Если не смогу ответить, то обязательно перезвоню.

– Мог бы и не говорить. Я знаю.

На Квана всегда можно было положиться.

– Просто напомнил. Ладно, давай тогда. Пока, братишка.

– Пока.

Закончив разговор, Кай оглядел пустой кабинет, сделал шаг и чуть не растянулся на полу. Тяжело вздохнув, он встал на одно колено и начал завязывать шнурок. Тот никак не завязывался.

Да что со мной такое? Точно, грипп!

Устав бороться с непослушным шнурком, Кай снял туфли и вышел из здания, держа их в руке. Придется идти домой пешком. В таком состоянии нельзя садиться за руль.

Путь оказался долгим. Идти босиком было неудобно. Прохожие замедляли шаг и глазели. Сегодня Кай не чувствовал себя терминатором. С ним что-то было не так. Он добрался до дома потный, умирая от жажды и мечтая о душе, но, когда распахнулась дверь, остановился на пороге, не решаясь войти. Голова болела, сердце выскакивало из грудной клетки, желудок сворачивался в узлы. В доме было темно, и стоял тошнотворно затхлый дух. Что за чушь? Утром все было в порядке. Или он ничего не заметил, потому что думал о несчастьях, которые могут приключиться с Эсме?

Кай сел на бетонную ступеньку и вытер рукой липкое, потное лицо. По-видимому, это какой-то особо тяжелый вид гриппа. Он изнемогал от усталости и засыпал на ходу. Нет, сначала надо принять душ и проветрить дом, избавиться от мерзкого запаха плесени. Наверное, в мусорном ведре сгнил какой-то экзотический фрукт, и теперь по всему дому летают ядовитые споры.

Сцепив зубы, он поднялся, вошел в дом и бросил туфли на пол. Тяжелый затхлый воздух не давал дышать. Точно, споры плесени.

Кай решительным шагом направился в кухню и заглянул в мусорное ведро. Пусто. Чертовщина какая-то! Он обыскал кухню: не притаился ли мерзкий гниющий фрукт где-нибудь в шкафчике, но ничего не нашел.

Вокруг царила безупречная чистота, все стояло на своих местах. Единственным нарушителем порядка был недопитый стакан воды, оставленный Эсме на столешнице. Кая бросило в жар. Увидев свою собственную руку, потянувшуюся к стакану, Кай остановил ее, сжал в кулак и попятился. Он не хотел ставить ее стакан в посудомоечную машину, как обычно. Пусть себе стоит.

Нечем дышать!.. Он прошелся по дому, открывая все окна и двери. Не помогло. Тошнота стала невыносимой, и он скорчился над унитазом. Облегчить желудок не вышло. Надо просто лечь и уснуть. Господи, весь потный. Каким-то чудом удалось принять душ, не покалечившись, после чего он надел вывернутый наизнанку свитер (чтобы швы не давили) и спортивные шорты. Хотелось укрыться, натянуть на себя тяжелые одеяла. Но когда пришло время ложиться в кровать, его как будто заклинило. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

Это конец. Эсме больше никогда не будет спать в его постели. Обнаженная Эсме никогда не впустит его в себя, не прильнет к нему и не прошепчет его имя. Не будет лежать на нем, как ленивец на стволе дерева, теплая и совершенная. Никаких больше улыбок Эсме – ни ночью, ни утром. Никогда.

Кай стянул с кровати плед, завернулся в него и рухнул на диван в гостиной. Черт, на этом диване они занимались сексом. И на пушистом зеленом ковре. Везде. А на журнальном столике стоит еще один стакан с водой. От Эсме не спрячешься. Да и надо ли прятаться?.. Голова раскалывалась.

Он натянул плед на лицо. И вдохнул запах Эсме. Он испугался, что тошнота усилится, но неожиданно все тело расслабилось. Ему показалось, что он в раю. Закрыв глаза, он представил, что девушка лежит рядом, и провалился в сон. Слава богу, что есть этот гребаный плед. Он не будет его стирать.

Кай просыпался через неравные промежутки времени: в 12.34, в 3.45, в 6.07 и в 11.22, а затем в 2.09. Последнее число показалось ему неправильным, и он долго щурился на телефон, как вдруг в