– Слушай, это не сон! – очень серьезно заявил Дюшка.

Риз ржал.

– Я теперь тоже мутант…

– Ой, не могу!

Дюшка в возбуждении вскочил было на ноги, но тут же стал проваливаться в камни и поэтому быстренько сел. Ризи просто катался по земле. Вокруг стремительно темнело, но ребята этого практически не заметили: мутанты четвертого порядка, даже только что вылупленные в реакторе, видят в темноте так же хорошо, как при нормальном освещении. Ангелам, тоскливо сидящим поодаль, тоже было без разницы: темно на земле или нет.

– Бес, почему я ходить не могу? – спросил Дюшка, когда Ризенгри угомонился. – Почему я сквозь камни проваливаюсь?

– Потому, что – дурак!

– Почему «дурак»?

– Потому, что был бы умным, спросил бы не «почему ты сквозь камни проваливаешься», а «почему ты сквозь камни проваливаешься, а сквозь брюки – нет»?

Ангелы молча переглянулись.

– Ой! – вскрикнул Дюшка и стал проваливаться сквозь штаны голой, извините, за… ну, словом, одним местом. – Тону!

Ризи опять закатился в хохоте.

Диди. Если вы ни в одной из прошлых жизней не были мутантом четвертого порядка, то представить себе Дюшкино состояние вы можете так. Возьмите несколько килограммов желатина и сварите в своей ванне достаточно плотное желе. Потом отмотайте от рулона туалетной бумаги десяток кусков, часть скомкайте и бросьте в ванну, часть опустите, не комкая. Затем швыраните туда же несколько сваренных вкрутую и размятых яиц, а также впрысните несколько яиц, сваренных всмятку. Потом взбейте… Ладно, можете ничего не взбивать. Так тоже неплохо. Можете попытаться влезть на этот мармелад и попробовать по нему походить. Для полноты чувств представьте себе, что дно у ванны тоже мармеладное, а кафель и зеркала на ощупь – типичные взбитые сливки, покрытые тонким слоем шоколадной глазури. Короче говоря, опереться и ухватиться решительно не за что. Если вы не мутант четвертого порядка, вам кранты. Но если вы все-таки мутант, вам достаточно изменить поверхность тела определенным образом. Прежде всего, необходимо убедить себя в том, что этот мармелад для вас непроницаем и вполне способен быть достаточной опорой.

Как бы это объяснить подоходчивей? О, вот! Вспомните ваши ощущения, когда вы не умели плавать. Что вы делали в воде, если дна под ногами не было? Правильно, тонули. И вообще не могли понять, как это жидкая вода может вас «держать». А потом вы насобачились и теперь можете спокойно «висеть» в воде, лениво перебирая лапками и болтая с плывущими рядом о всякой всячине. Элементарно, Ватсон! Но вот рядом с вами оказался некто, который тонет, и вы искренне недоумеваете: «Да чего это он?! Вода ведь сама держит!»

Дюшка промучился до самого рассвета. Восемь раз он проваливался, начинал рыдать и просить Риза отправиться в реактор и вернуть все «в как было». Семь раз он становился легче воздуха, отрывался от земли и взмывал вверх, как воздушный шарик. Только шарики взмывают молча, а Дюшка верещал так, что вся жалкая окрестная растительность в итоге сочла за благо убежать куда подальше. Шесть раз Клюшкина начинало вращать волчком. Пять раз сжимать. Четыре раза – разрывать на кусочки. Три раза он разбухал, как дрожжевое тесто. Два раза его вытягивало во что-то питоновидное. И один раз, на рассвете, он наконец вымотался так, что заснул.

Ризенгри облегченно вздохнул (ему жутко надоело смеяться), уложил Дюшку на коврик, сделанный из своего среднего пальца, и тоже заснул. Сквозь коврик Дюшка не тонул. Дима улетел по делам весь, целиком. Рон же весь, целиком, остался.

Рональду Э-Ли-Ли-Доу было плохо. С самого первого дня своего общения с Дженифер Шортэндлонг Рон не верил в возможность ее ухода. Не то чтобы не верил, а подсознательно рассчитывал на чудо. Когда Джен в последний раз спускалась по каменной лестнице, Рон стоял наверху и до самого последнего момента надеялся на то, что Джен хотя бы обернется. Но Джен и не подумала оборачиваться – значит, ее невозможно было остановить тогда и уже нет возможности вытянуть из океана за ниточку взгляда когда-либо потом. Рону оставалось только смириться с тем, что его Джени нет и больше никогда не будет. Смириться с этим было невозможно. Смиряться с этим было необходимо. Рон растянулся по земле низким утренним туманом и закрыл глаза. Перед ним, присев на корточки около падающей с ветки птицы, сидела Джени. Она была в том дурацком сером платье, в котором когда-то ходила в ресторан с Фредериком Мейсом.

– Останься, – попросил ее Рон. – Все равно ничего изменить невозможно. Только хуже будет.

Джен отрешенно смотрела в пустоту сквозь падающую птицу и молчала.

– Джени, пожалуйста, – умолял Рон. – У Риза нет ни единого шанса ни в одном из миров, ни в одной из реальностей, даже самых невероятных.

Дженифер Шортэндлонг его словно не слышала.

– Это бессмысленно, Джен, бессмысленно. Есть вещи, про которые заранее известно, что они – бессмысленные. Ну, думаешь, что я ошибаюсь, у Старика спроси.

– А если и Старк ошибается? – повернула голову Джен. – Или если кроме одного смысла есть и другие, которых он не знает?

– Ты что, Джен! Он же эксперт. Эксперты обо всем знают.

Джен вдруг стремительно растаяла. Словно ее изображение стерли. Рон вздрогнул и очнулся. Перед ним висел в воздухе встревоженный Дима.

– Ты это дело бросай! – строго сказал Дима. – С собственными видениями разговаривать – это, дружок, последнее дело. Так недолго и ангельскую шизофрению подцепить. Оно тебе надо? Вот будешь жить на двенадцатой Земле человеком, будешь философствовать. За недостатком информации о реальном устройстве мира. Станешь каким-нибудь там бритоголовым буддистом и примешься очищать сознание и считать, что истин в мире много, и ни одна из них не истинна. А пока все это давай, бросай. Джен нет. Риз безнадежен. Дюк останется с нами. Альтернативные варианты бесперспективны, но мы честно выполним свой долг перед Дженифер. Ангелы мы, черт возьми, или не ангелы?! У нас впереди вечность, заполненная очень конкретным смыслом. Куча миров, навалом дел и огромное количество светлых перспектив…

Тут Дюшка заворочался во сне и оторвался от коврика. К вечеру, то есть аккурат к Новому году, он должен был вполне овладеть новыми возможностями.

– Дима, – осторожно попросил Рон, – ты вот что… Ты улети, пожалуйста. Ненадолго.

– Зачем?

– Помнишь, как ты помог Ризу с датчиками? Я подумал… Теперь моя очередь вмешаться.

– Во что вмешаться?! В практически не существующую реальность? Она уже смоделирована!

– Но ведь Риз и Дюшка – реальные.

– И что с того? Что ты собираешься сделать? Навести лучи на Риза?

– Нет. Убрать их с Дюшки.

– Что-о-о?

– То самое! Дюшка хотел стать настоящим мутантом. А кем он стал? Человеком с мутантскими возможностями, и только. Разве это честно?