Слейд улыбается своей фирменной улыбкой, мол, я знаю больше, чем ты способна вообразить, и Хелена тут же вспоминает годы, проведенные вместе с ним на нефтяной платформе.

– Твоя ограниченность все еще не дает тебе увидеть всю картину целиком, – говорит он. – Она тебя ослепляет. Быть может, ты так никогда и не увидишь, если только не пройдешь той же дорогой, что и я…

– Что это значит?

Он лишь качает головой.

– О чем ты сейчас рассуждаешь, Маркус? Что это за «дорога, которой ты прошел»?

Слейд просто смотрит на нее, истекая кровью, потом гудение квантовых компьютеров вдруг стихает, в комнате воцаряется тишина. Экраны терминала начинают отключаться один за другим, Барри вопросительно смотрит на Хелену, и тут гаснет весь свет.

Барри

7 ноября 2018 г.

Перед глазами все еще стоит картинка – Хелена, Слейд, кресло. Потом тает и она. В лаборатории темно, как в угольной яме.

Сперва ни звука – лишь удары собственного сердца.

Потом прямо перед собой, где только что сидел Слейд, Барри слышит, – кто-то ползет по полу.

На оглушительную долю секунды лабораторию освещает выстрел из дробовика – Барри успевает заметить, как Слейд выскальзывает в дверь. Он неуверенно шагает вперед – сетчатка глаз еще не восстановилась после вспышки выстрела Хелены, у мрака оранжевый оттенок. Потом перед ним материализуется дверной проем – слабый свет от окружающих зданий проникает через окна в коридоре. Возвращается и слух, во всяком случае, достаточный для того, чтобы различить звук торопливо удаляющихся по коридору шагов. Барри сомневается, что за несколько секунд темноты Слейд успел подобрать револьвер, однако полной уверенности нет. И все же, наиболее вероятно, он просто рассчитывает на отчаянный рывок к одной из лестниц.

Из-за двери звучит голос Хелены, она шепчет:

– Вы его видите?

– Нет. Подождите здесь, а я сейчас разберусь.

Барри бежит мимо окон, за ними – дождливая манхэттенская ночь. Где-то на этаже раздается тра-та-та, похожее на барабанную дробь.

Он сворачивает за угол, там абсолютно темно, совсем рядом с главным коридором за что-то цепляется ногой. Опустившись на корточки, Барри касается рукой окровавленной майки Слейда. По-прежнему ничего не видно, однако он узнает тонкое повизгивание пробитого легкого, неспособного удержать воздух, и негромкое хлюпанье – Слейд захлебывается собственной кровью.

Холодный ужас охватывает Барри. Ведя рукой вдоль стены, он добирается до перекрестка коридоров. Сперва ничего не слышит – только звуки агонии Слейда. Потом что-то со свистом проносится у самого носа и бумкает о стену. Вспышки приглушенных выстрелов позволяют Барри разглядеть у лифта несколько человек – в бронежилетах и шлемах с забралами, с вскинутыми автоматами.

Он ныряет обратно за угол и вопит:

– Здесь детектив Саттон, полиция Нью-Йорка! Двадцать четвертый участок!

– Барри?

Голос ему знаком.

– Гвен?

– Барри, что за хрень тут творится? – Потом тем, кто рядом с ней: – Я его знаю, это свой!

– Что ты тут делаешь? – кричит Барри.

– Поступило сообщение о перестрелке в здании. А ты что тут делаешь?

– Гвен, прикажи своим людям немедленно покинуть здание, а я…

– Это не мои люди!

Мужской голос из холла басит:

– Согласно нашему дрону, в одной из комнат сзади наблюдается тепловой отпечаток.

– Все в порядке, это не опасно, – отвечает Барри.

– Барри, не мешай им работать, – просит его Гвен.

– Да кто они такие? – спрашивает Барри.

– Подойди к нам, здесь и поговорим. Я вас друг другу представлю. Из-за тебя все очень нервничают.

Барри надеется – Хелена уже поняла, что происходит, и попытается убежать. Ему нужно выиграть для нее время. Если она сумеет добраться до лаборатории в Ред-Хук, через четыре месяца закончит кресло и вернется в сегодняшний день, чтобы все исправить.

– Гвен, ты меня не поняла. Всем вам нужно немедленно спуститься в гараж и покинуть здание. – Развернувшись, Барри орет в коридор, ведущий к лаборатории: – Хелена, бегите!

Из главного коридора раздается характерное шуршание. Они двинулись к нему.

Высунувшись из-за угла, Барри стреляет в потолок. Ему сразу же отвечают огнем в совершенно несоразмерной пропорции, поливая коридор целым водопадом металла.

– Тебе что, жить надоело? – орет Гвен.

– Хелена, бегите! Наружу, быстрей!

Что-то катится по коридору и замирает в двух шагах от Барри. Он даже не успевает сообразить, что это светошумовая граната, как она взрывается, испустив ослепительную полосу света и дыма. Глаза застилает яркой белизной, в ушах – лишь тонкий визг, свидетельствующий о временной потере слуха, ничего другого он слышать не способен.

Когда в Барри попадает первая пуля, боли он не чувствует – только удар.

Потом еще одна, и еще, в бок, в ногу, в руку, приходит боль, а вместе с ней – понимание: на этот раз Хелена его не спасет.

Хелена

15 ноября 2018 г. – 16 апреля 2019 г.

День 8

Плен очень странный.

Квартира с отдельной спальней рядом с Саттон-плейс, просторная, высокие потолки, один только вид из окна на пересекающий Ист-Ривер мост с раскинувшимися в отдалении Бруклином и Куинсом тянет на миллион.

Доступа к телефону, Интернету или другим способам связи с внешним миром у Хелены нет. Четыре закрепленных на стенах камеры наблюдают за каждой пядью пространства, красные огоньки, свидетельствующие, что идет запись, горят у нее над головой даже когда она спит.

Тюремщики – их зовут Алонсо и Джессика, судя по всему, семейная пара – ведут себя спокойно и сдержанно. Поначалу это помогало ей не слишком нервничать. В первый же день они присели рядом с ней в гостиной и сообщили:

– Понимаем, что у вас есть вопросы, однако задавать их следует не нам.

Хелена все равно принялась спрашивать.

Что с Барри?

Кто штурмовал отель Маркуса Слейда?

Кто меня здесь держит?

Джессика наклонилась к ней поближе:

– Мы просто охранники, пусть наши услуги и недешево стоят. Только и всего. Почему вы здесь, мы не знаем. И знать не желаем. Будете вести себя хорошо – то же самое будем делать и мы, равно как и люди, на которых мы работаем и которых вы все равно никогда не увидите.