возмутилась Наташа, увидев сигареты. — Ты в последнее время очень много куришь!

— Отстань, Натка! — усмехнулась Марина Михайловна.

Она достала из пачки тонкую сигаретку, щёлкнула зажигалкой и затянулась. Иванка обернулась к ней от мойки и спросила:

— Марина Михайловна, может, вина?

Не оборачиваясь к ней та кивнула.

— Да, было бы неплохо. Натка, достань, пожалуйста, бутылочку портвейна и две рюмки. Того самого, который Малыш на твой день рождения доставал. Вы же выпьете со мной, Валентина Захаровна? Портвейн замечательный. Вряд ли вы когда-нибудь такой пробовали…

Валентина Захаровна улыбнулась и согласилась. Выпить и в самом деле не помешает. Очень уж огорошила её Маша своим заявлением. Она хотела послушать, что скажет хозяйка дома. Запретить можно и позже. Всё равно такие вещи предварительно обсуждаются на расширенном семейном совете.

«Расширенный семейный совет» — это термин мужа. Так он называет их разговоры за столом, в которых принимает участие и Машенька. Узким составом совета он называет их тихие беседы под одеялом в супружеской постели. Обычно после занятий любовью… Скорее бы уже домой! Соскучилась по нему. По его улыбке, по его рукам, по запаху его кожи и волос…

— Самостоятельная дочка у вас выросла, Валентина Захаровна… — отметила Марина Михайловна, открывая поданную ей бутылку вина. Потом налила две полные рюмочки, отставила бутылку, взяла свою рюмку за тонкую ножку и откинулась на спинку стула.

— Как бы я к этому отнеслась, спрашиваешь? — она отпила глоточек и перевела взгляд на Машу. — Никак. Я не имею на тебя ни малейшего права. Такие решения должны принимать твои родители. Ты, наверное, всё же о другом спросить хотела?

Маша смешалась. Действительно, глупый вопрос!

— Да, Марина Михайловна. Извините. Дурацкий вопрос. Я просто хотела узнать, как вы отнесётесь к тому, что я время от времени буду встречаться с Сашей?

Марина Михайловна вздохнула и допила свою рюмочку до дна. Поставив её на стол, она затянулась сигаретой и стряхнула пепел в пепельницу.

— А зачем тебе это? На этот вопрос ты себе уже ответила?

Маша неуверенно кивнула.

— Иванка говорила, что вы очень не любите любопытных. Я не из любопытства, поверьте! Просто… может быть, я ему когда-нибудь пригожусь для чего-нибудь… Помощь там какая-нибудь…

Марина Михайловна кивнула.

— Так говорят все, кому он помог, или спас от беды, или, вон, вылечил, как тебя. Все хотят немедленно встать рядом, чтобы… Когда задаёшь им вопрос: «Чтобы что?» или «Для чего?» — обычно люди теряются. Никто не может сформулировать точно, для чего нужно вставать рядом. Я уж молчу о том, что нам это стояние рядом совершенно без надобности и только мешает. Они сами не понимают для чего. Может, ты знаешь ответ на этот вопрос?

Маша помотала головой. Она и в самом деле растерялась. Марина Михайловна задавала простые и очень логичные вопросы, но ей ещё не приходило в голову посмотреть на дело под таким углом. Марина Михайловна подождала, потом взглянула на пустую рюмку, которую Валентина Захаровна крутила в пальцах и потянулась за бутылкой.

Наливая вино, она негромко говорила:

— От помощи мы не отказываемся. Более того, это именно я настояла в своё время на том, чтобы Малыш, оказывая кому-нибудь помощь, ставил человека в известность о том, что это именно он оказывает ему эту помощь. Он-то, наоборот, считает, что для дела было бы лучше оставаться инкогнито. А знаешь почему я настаиваю на этом?

— Нет, не знаю. Почему?

— Потому что сегодня ты маленькая девочка, а через двадцать — тридцать лет ты станешь вполне самостоятельной, возможно, даже облечённой серьёзной властью, умной женщиной. Вот тогда мы с ним можем прийти к тебе и попросить о помощи в каком-нибудь деле. Мы сами при этом останемся в стороне, а дело будет сделано твоими руками. Это общая схема.

Маша подумала и кивнула.

— Понимаю… Вы хотите жить среди людей, не возбуждая лишнего любопытства.

— Правильно, детка! Верно поняла и точно сформулировала! В тебе хорошие задатки! Вполне возможно, что мы с тобой, действительно, ещё встретимся. Но для этого нужно, чтобы ты выбросила из головы всякие мысли о каком-то там техникуме и сконцентрировалась на учёбе. Школа, как ни крути, даёт более серьёзное базовое образование.

Она отпила глоточек портвейна, полюбовалась цветом вина в рюмке на просвет и так же негромко продолжила:

— Насколько я понимаю, из-за болезни ты должна была часто пропускать школу. Несмотря на то, что у тебя неплохо развито логическое мышление, школьные знания у тебя должны иметь серьёзные пробелы. Это так?

Маша просто кивнула, не сводя с неё глаз, а мама подтвердила это устно:

— Да, к сожалению. Из троек по гуманитарным дисциплинам мы не вылезаем.

Марина Михайловна покивала.

— Я попрошу Малыша, и он вам поможет. Это недолго. Буквально полчаса и всю школьную программу Машенька будет знать в доскональности. У неё хорошие задатки. Жалко будет, если её прошлая болезнь встанет на пути к получению хорошего образования. Только прошу вас ни с кем об этом не разговаривать.

— Конечно… Только я не понимаю… — растерялась мать.

— Неважно… Я и сама не понимаю, как он это делает. Главное, это хорошо работает. — переведя взгляд на Машу, она слегка нахмурилась. — Только и ты, Машенька, получив такую фору перед своими школьными товарищами, во-первых, не возгордись! В этом не будет твоей заслуги. Всегда помни об этом! А, во-вторых, не останавливайся на достигнутом и иди вперёд! Я думаю, родители тебе в этом помогут.

Она снова перевела взгляд на мать:

— Ей потребуется ваша помощь в выборе профессии и, конечно же, в приобретении необходимой литературы. Как вам, кстати, вино?

Наташа и Иванка дружно рассмеялись:

— Ты, мам, у Сашки этому научилась!

— Чему? — Марина Михайловна тоже рассмеялась, не понимая, впрочем, причины их смеха.

— Он тоже иногда рассказывает что-нибудь жутко серьёзное, от чего у тебя голова начинает идти кругом, а потом, безо всякой подготовки, без паузы, спрашивает тебя о какой-нибудь совершеннейшей фигне! Как ты сейчас об этом вине! — покатилась от смеха Наташа.

Марина Михайловна, смеясь, встала со своего стула, подмигнула Маше и сказала:

— Пойду с твоим учителем договариваться. Не бойся, это совершенно безболезненно.

Маша подскочила со своего места, но последовать за ней постеснялась. Постояв возле стола, отошла к окну и уставилась в темноту за ним. Там её и застал голос Марины Михайловны:

— Иди, он у себя в комнате.

Валентина Захаровна тоже поднялась из-за стола.

— Можно мне с ней?

Марина Михайловна пожала плечами,

— Не знаю… Это вы у него спрашивайте…

* * *

Саша полулежал, улёгшись поперёк кровати и подсунув под