Как и боялась Наташа, Олег оказался недоволен и в конце дня собрал свою группу в переговорной. Люди неохотно плелись по коридору. Знали, что Олег будет ругаться. Он стал руководителем не так давно и коллегам не нравился. «Неприятный какой-то, жесткий», – говорили о нем. Да еще и лысый. Ему бы во дворе пиво пить в кожаной кепке да мобильники отжимать, а не руководить группой в отделе персонала.

– Некого приглашать на отборки? – с ходу начал Олег. – Расскажите это бизнесу. Если мы к середине лета не закроем сто пять вакансий, я даже боюсь представить, что сделают с нами. Почему вы не можете работать без пинка?

Когда я работал в банке, массовым подбором занималось четыре человека. Каждый месяц сотня выходила на работу. Видите разницу? Вас восемь. Я зарабатывал всего на пять тысяч больше, чем вы. Работал по пятнадцать часов в сутки, потому что знал: если не буду делать план, то меня уволят. А у меня жена и ребенок. Он маленький, ему и года тогда не было. Он уже спал, когда я возвращался домой.

Ребята, я вижу, как вы работаете. С утра начинаете за здравие, а к обеду сдуваетесь. Знаете почему?

– Так звонить некому, Олег, – повторила Наташа.

– Неправильный ответ. Знаете, почему вы сдуваетесь? Это все эмоции. Надо спокойнее ко всему относиться. Поменьше эмоций. Попробуйте. Удалось пригласить? Хорошо, звоним следующему. Не получилось – бывает, это нормально, звоним дальше. Не надо обсуждать каждый звонок с соседом. Вот сделаете план, тогда и обсуждайте. Короче, ребята, я вам увеличиваю план со следующей недели.

– Ну, Олег, это же нереально.

– Все реально. Двадцать пять человек в день. А если будете спорить, будете приглашать по тридцать. Я понятно говорю?

– Понятно, – устало вздохнул каждый.

Когда мы вернулись на рабочие места, на часах было без десяти шесть. За день я успела пригласить пять человек. Пять из двадцати. Олег просто издевается. Я никогда не смогу пригласить больше двадцати. Я снова думала о том, что ошиблась. Лучше самой уйти, чем снова оказаться уволенной. Только на этот раз – за то, что не справилась с работой. Пожалуй, это будет еще обиднее и страшнее, чем тогда – в кадровом агентстве.

Я взяла маркер и написала цифру пять в своей ячейке на флипчате. Я приглашала меньше всех. Какое же неприятное это чувство, когда у тебя что-то не получается. Выходит, не такая уж я сообразительная и умная, как привыкла о себе думать.

Я еще не успела прийти на работу, а смартфон уже разрывался от звонков. Семь пропущенных звонков за час, и все от Андрея. Зря я надеялась, что он оставит меня в покое после увольнения. Он продолжал звонить каждые два-три дня, вечером, как будто контролировал, все ли нормально. Иногда я отвечала, но эта проверка начинала все больше раздражать меня. Я могла бы и не отвечать, но каждый раз, когда я не отвечала на звонок, меня резко накрывало чувство вины. Мне казалось неправильным – видеть звонок и не ответить.

В этот раз говорить с Андреем совсем не хотелось. Все мои мысли были о предстоящем разговоре с Олегом.

Я целый час решалась подойти к Олегу и сказать, что увольняюсь. В этот момент я даже начала радоваться, что моя должность внештатная и запись в трудовую вносить не будут. И отрабатывать две недели не нужно. Как удачно все сложилось. Сейчас уволюсь и буду снова искать работу. Спокойную и серьезную.

Я подошла к нему в десять утра.

– Олег, нужно поговорить.

– Пойдем, – сразу согласился он.

Все переговорные на нашем этаже оказались уже заняты, но в коридоре было пусто и тихо.

– Что случилось, Маш? – спросил Олег. Он был значительно выше меня. Приходилось поднимать глаза, чтобы говорить с ним. Непривычно.

– Я подумала, что мне лучше уволиться, – ответила я. – Я работаю уже третью неделю, и у меня ничего не получается.

– Я тебя не отпускаю. Тебе нельзя уходить, Маш. Я вижу, как ты работаешь, стараешься. Ты, может, не замечаешь этого, и тебе кажется, что все напрасно, но ты меняешься.

– В каком смысле?

– Когда ты пришла к нам в отдел, ты все время молчала. А теперь ты стала говорить. Ты говоришь, Маша! Тебя стало слышно. Ты общаешься! Смеешься. Тебя видно! Коллеги хорошо о тебе отзываются.

– Это правда? – не верила я.

– Ну а зачем мне тебе врать? – улыбнулся Олег. – Маш, ты мне очень симпатична. Как человек. И я не могу тебя отпустить. Ты должна продолжать. Твой договор заканчивается через два месяца. Доработай это время. Не делай поспешные выводы.

– Хорошо, – согласилась я. – Я постараюсь.

– И еще, Маш, давно хотел сказать тебе. Ты никогда не смотришь в глаза. Избегаешь зрительного контакта. Посмотри на меня. Я смотрю на тебя, но мой взгляд не бегает. Тебе нужно научиться делать так же. Знаешь, в чем секрет?

– Не знаю.

– Если тебе сложно смотреть в глаза, смотри на макушку, – сказал Олег. – Так проще. Это самое простое. Но в глаза все равно учись смотреть. Сначала хотя бы две секунды. Ты все можешь, Маш. У тебя все получается. Твоя проблема в том, что ты сама придумала себе эту скромность и застенчивость. Знаешь, тебе как будто навязали все это, а ты взяла и поверила. Воспитание, окружение, тебе внушили, что ты такая, но на самом деле ты другая. Ты классная, Маша! Но тебя нужно пинать время от времени. Ладно, у тебя в одиннадцать тренинг. Иди и постарайся принимать активное участие во всех упражнениях. Говори. Не отсиживайся! Чем больше будешь говорить, тем лучше.

А ведь Олег был прав. С детства мне все говорили, что я скромная. Школьный учитель музыки восхищался моей скромностью: «Это самая скромная девочка в школе!» – и не брал к себе в хор. У меня не было голоса. Интересно, а попросилась бы скромная и безголосая девочка в школьный хор, будь она действительно такой уж скромной?

Прошло пятнадцать лет, а я до сих пор была той десятилетней школьницей, которую не взяли петь в хор. Меня удивило, что Олег не считал меня безнадежной.

Я не заметила, как уже начала меняться. Я не выполняла план. Не могла пригласить больше десяти. И все равно менялась. Эти маленькие действия каждый день незаметно лепили из меня нового человека. Со стороны виднее. Наверное. Если уж другие замечали это, то теперь и я сама готова была поверить.

Пока я говорила с Олегом, а потом пила кофе, Андрей позвонил еще пять раз. Наверное, кофе немного приглушил чувство вины, поэтому на его звонки я снова не ответила. Когда же он поймет, что у меня нет никакого желания общаться с ним?

В одиннадцать утра в переговорной уже были заняты почти все места. Я поднялась на двадцатый этаж и прибежала последней, за одну минуту до начала. Едва не опоздала. Поздоровалась и заняла единственный свободный стул у двери.

Я заметила несколько знакомых лиц. Иногда мы сталкивались в лифте, по дороге к офису или в магазине бизнес-центра.