— У пиратов жизнь спокойнее. — Алехан подмигнул ей через щель. — Давай заключим договор. Как настоящие джентльмены удачи. Ты меня выпускаешь, а я обещаю устроить все так, чтоб тебя отвезли в Таракановку и оставили в покое. А там уж хочешь беги в пираты, хочешь детей рожай. Но о короне придется забыть — это единственная гарантия твоей безопасности.

— А бумаги? С бумагами что? — Девочка была не глупа.

— Я их уничтожу, — твердо сказал Орлов. — И о тебе лично никто ничего не узнает. Жила себе Лиза Дараган, племянница гетмана, вышла замуж с большим приданым или поехала путешествовать за границу.

— Путешествовать лучше, — девочка задумчиво кивнула и вставила ключ в замок. — А у тебя пиратский шрам. Я сразу поняла, что тебе можно доверять.

— Просто ты здесь такая же пленница, как и я. — Алексей услышал, как дверь поддается. — А настоящему джентльмену удачи всегда нужен товарищ.

Лиза не без опаски вступила в сарай и на ощупь двинулась к Орлову.

— Я сейчас попробую развязать. Я и ножик прихватила, но он тупой…

— А тебя не накажут за кражу ключей?

— Не больше чем за подслушивание.

Если честно, то Орлова это не слишком волновало. Он собирался выполнить данное слово. Остальное уже не его дело.

* * *

Вновь в дом Разумовских Алексей попал через два дня и уже не один. Может, кто-то, утопая в роскоши, и забыл, как штурмуют заборы. Но братья Орловы остались верны нехитрым доблестям своего московского детства.

Это забор? Разве ж это забор? Решетка, в каждый завиток которой можно вставить ногу! Ой, где вы тесовые, кленовые, купеческие? С лопухами, репьями, цепными собаками?

Двух лакеев, с колотушкой обходивших дом, Гришан снял лично. Гайдуки, дремавшие на ступенях бокового входа стали добычей Ивана. Ради такого случая даже глава семейства тряхнул стариной и составил братьям кампанию.

Стояла теплая погода, и окна в сад были распахнуты.

— Мы похожи на воров, — сказал Федор.

— Мы и есть воры, — отрезал Алехан, ставя ногу на цокольную обкладку стены.

В комнатах было тихо. До гостиной с зеркалом добрались без приключений. Вот разве что Федор хлопнул-таки об пол китайскую вазу, но она упала на ковер, и звук получился глухой и не тревожный.

У трельяжа обнаружилась беда: Иван не смог втиснуться за него — раздался братец в кости, нагулял бока! Он пообещал вернуться в сад и ждать там на стреме. Остальные проникли в потайной ход и гуськом двинулись за Алеханом, который на ощупь выбирал дорогу.

Попасть в музыкальный салон оказалось нетрудно. Орлов с силой нажал на дверь, и ее хилый замочек выскочил из пазов, издав жалобный щелчок. Братья ввалились в комнату. Это уже были внутренние покои и отсюда не составляло большой сложности проскользнуть в спальню графа. Тем более что Алехан углядел ее через глазок в «изнанке» стены — третья дверь от музыкальной.

Но сначала Алексей хотел завладеть коробкой, спрятанной за портретом. Он сам нащупал завиток на раме, посредством которого открывалась ниша. Механизм лязгнул, юная Елисавет без всякого протеста отъехала в сторону, «леденечный ларчик» выпал в руки Алехану.

Луна светила ярко и, не зажигая свечей, Орлов нашел выписку из церковной книги. Жалованная грамота императора Священной Римской Империи на княжеское достоинство Алексею Разумовскому его не интересовала. Засунув бумагу за пазуху, поручик вернулся на место.

Страясь не шуршать сапогами о ковер, братья вышли из музыкального салона. На последок Федор не удержался и нажал одним пальцем на крайнюю клавишу клавесина и тут же получил затрещину от Гришана. Тот сегодня вел себя безупречно, не впадал в истерику и не устраивал театральных побоищ.

На пороге графской опочивальни, свернувшись клубком, спал камердинер. Ожидая встретить нечто подобное, Григорий снял кафтан и сразу, чуть только приоткрылась дверь, накинул его слуге на голову. Тот забился, издавая невнятные звуки. Братья кинулись в комнату.

Прежде чем граф успел вскочить в кровати и дотянуться до колокольчика, Алехан упер ему в грудь пистолет. Ощущая сквозь батист рубашки холодное дуло, Разумовский не посмел дергаться и сел обратно на подушки. Бывший пленник уперся коленом о край его ложа.

— Вот и встретились, — с усмешкой бросил он.

— Что вам надо? — Выдавил из себя граф.

Вместо ответа Орлов тряхнул у него перед носом бумагой. А Федор затеплил свечу.

— Это копия моего доноса на вас и вашего брата гетмана, — сказал Алехан. — Читайте.

Разумовский шевелил побелевшими губами. Видимо, за долгие годы жизни при дворе он так и не выучился читать бегло.

— В ней рассказано о том, что вы готовите покушение на Его Императорское Величество. Оригинал я оставил у верных людей и, если понадобится, смогу лично вручить его государю.

— Что вам от меня надо? — Почти закричал Разумовский. — Хотите донести, доносите.

— Успеется. — Алексей бросил листок на пол и извлек из-за пазухи другой. — Узнаете?

Граф было потянулся к нему руками.

— Сидеть! — Рявкнул Орлов. — Федя, подай свечу.

Документ запылал.

— Думаю, у этой бумаги всего один экземпляр? — Алехан поднял бровь.

Граф подавленно молчал, глядя, как к нему на одеяло падают черные бесформенные хлопья того, что еще минуту назад было едва ли не завещанием императрицы.

— Это права Лизы на престол и… ее вольная. — Алексей отбросил краешек прогоревшей бумаги. — Неужели вы не понимали, граф, что в России есть более сильные претенденты, и они не оставят вашу дочь в живых? В сущности, — Орлов неожиданно для себя перешел на французский, — вы ведь могли ее погубить, идя на поводу у хищных устремлений своего брата. Теперь, под угрозой моего доноса, вы и гетман будете выполнять мои указания, — он облизнул пересохшие губы. Все-таки роль вершителя судеб давалась ему нелегко. — Вы примете участие в заговоре на нашей стороне. А что касается Лизы, то, если вы хотите сохранить жизнь своему ребенку, немедленно отправьте ее в имение Таракановка и больше никогда не впутывайте в придворные интриги.

— Вы защищаете мою дочь от меня? — Усмехнулся граф.

— Я всего лишь выполняю джентльменское соглашение, — возразил Орлов. — Если оно будет нарушено, я сам ее убью.

— Вы уже показали, какой из вас убийца! — Вспылил Разумовский.

— А зачем мне было убивать Петра сейчас? Для того, чтоб кучка придворных болванов без участия гвардии провозгласила императором Павла, а его мать всего лишь формальной регентшей? — Алексея самого потрясло, как быстро в нужный момент он нашел здравое и единственно верное оправдание своего поведения на пожаре.

— А вы хитрец, молодой человек, — сказал граф. — И политик.

Орлов довольно хмыкнул.