«Дядюшка, поцелуй Кики и пожелай ей спокойной ночи». Как-то само собой получилось, что дядюшка для поцелуя выбрал колено Кики. Наверное, ближе всего оказалось к дядюшке именно колено. «А ты галантен, мой дядюшка». Кики устроилась спать в гостиной на диване. Валерия пощебетала возле нее, я потоптался рядом и отправился в спальню. Вскоре ко мне прибежала и Валерия. «Нет-нет, сегодня не будем, дядюшка». Я успокоился и заснул с приятной истомой от ощущения, что рядом дышит Валерия. Что в гостиной дышит Кики…

Утром я поднялся раньше всех. Валерия еще спала, обнимая подушку; из гостиной тоже не доносилось ни звука. Стараясь никого не потревожить, я тихо позавтракал на кухне, а затем оделся и вышел из дома. Мне захотелось удивить девушек каким-нибудь своим экстравагантным поступком, вроде подарков по случаю их пробуждения. На бóльшую эксцентричность я не был в ту пору способен. Парфюмерная лавка только-только открылась, и я ввалился туда со всей полнотой сердца, как слон в посудное заведение. «Боже мой, какая прелесть!» – охнула дамочка неопределенного возраста, разглядывая меня исподлобья и нюхая собственное запястье. Я подумал, что ее восхищенное кудахтанье вырвалось по поводу сорта духов, и обратился к ней за советом. «В знак признательности или на прощание?» – спросила у меня хитрая дамочка. «Еще раз», – попросил я озвучить вопрос. «Ну-у, – дамочка прыснула себе на запястье свежую порцию „опиума“, – когда мужчина с утра пораньше бежит не в пивную, а в парфюмерный магазин… Либо у жены именины, либо…» Я махнул на нее рукой в прямом смысле. И вальяжно облокотился на прилавок. «Мне какие-нибудь модные душки, – поведал я продавщице, – один пузырек для блондинки и один пузырек для брюнетки». «Боже мой! Какая прелесть!» – вторично отметила дамочка у меня за спиной. «Вы можете не кудахтать? – огрызнулся я. – Разве не видите, что у меня важное дело?» Дамочка подняла две лапки вверх, как кошка на спине. «Вижу, – согласилась она, – и сейчас помогу. Милочка, – обратилась она к продавщице, – покажите-ка нам…» – дальше последовала совершенно какая-то абракадабра, нечто вроде «мажи-мажи, нуар-нуар». Мне подсовывали под нос разные флакончики, заставляли нюхать женские запястья и задавали нескромные вопросы. «Брюнетка более темпераментная, да? Блондинка более нежная, да?» Какое отношение все это имело к духам, понять не могу. «Вы по профессии сексопатолог?» – спросил я у хитрой дамочки. «Я по профессии – женщина, – ответила она. – Если спрашиваю, значит, так надо». Ну и что я мог возразить? Наконец, когда у меня голова пошла кругом от различных ароматов и, как на допросе, я выложил все дамочке – мне выдали две коробочки, беспрестанно повторяя: «Вот это для брюнетки, а вот это…» «…Три раза натощак» – пробурчал я. «Может быть, может быть, – согласилась со мной дамочка, – если секс утренний». Продавщица фыркнула и приняла от меня деньги за покупки. Дамочка вывалилась вслед за мною из магазинчика. «Одну минутку. – Она окликнула меня весьма решительно. – Знаю, что это выглядит слегка неприлично, но просто выхода никакого нет… Когда закончите развлекаться со своими дамами, – она порылась в сумочке и вытащила оттуда записную книжку вместе с губной помадой, – позвоните мне по телефону». Дамочка набросала номер на листочке губной помадой. «Зачем?» Я, вероятно, думаю прямолинейно. «Затем, – подтвердила дамочка. – Через полгода, через год позвоните и… – она в который раз принюхалась к своему запястью, – я не упущу своего шанса, обещаю». Мажи-мажи, нуар-нуар – «Черная магия». Я положил листочек с ее телефоном в нагрудный карман пиджака и совершенно забыл об этом…

Парфюмерное приключение заняло у меня сорок минут. Я потихоньку открыл входную дверь своей квартиры, на цыпочках прошел по коридору до спальни и заглянул туда. Мое желание незаметно поставить коробочку духов у Валерии в изголовье было понятно. Слегка непонятно было то, что я увидел в спальне. Валерия сидела абсолютно голая на пуфике перед зеркалом. Она глубоко дышала и вздрагивала через короткие промежутки времени, с закрытыми глазами. Колени Валерии были широко раздвинуты, а ее ладони скользили по телу и опускались все ниже, и ниже, и ниже… И тогда между ног Валерии я увидел голову Кики. Блондинка сидела перед Валерией на полу и… Тогда я отпрянул назад, чувствуя только, как колотится у меня в груди сердце. Глубокий стон Валерии послышался из спальни и как ножом полоснул меня по щеке. Совсем ничего не изменилось с момента появления на свет первого издания Лукиана…

«…Новости мы слышали про тебя, о Валерия! Что богатая лесбиянка по имени Мегилла влюбилась в тебя, что живете вы вместе и неизвестно какие вещи делаете между собой. Скажи, правда ли это? Больше всего об этом расскажи…»[18]

Тихо-тихо я попятился прочь от спальни, и новый стон догнал меня на пороге кухни. Итак, интимные отношения между Валерией и Кики застигли меня врасплох. Я в растерянности уставился на холодильник, открыл его и нащупал бутылку пива. Экая незадача. Честно говоря, требовалось объяснение или намек – что делать? Обычно подобные картинки интересуют меня. И кажется, что женщины просто шалят без мужчины. Как загуляет по полю ветер, и тугие колосья пшеницы страстно переплетаются между собой в ожидании предстоящей жатвы. В этом случае мне следует поспешить в спальню… Но что меня ждет среди моря соблазнов? Буря негодования или попутный бриз?..

«…Молчи, молчи… ведь это так странно. Вначале она целовала меня: „Ну попробуй же и увидишь…“ Она приоткрывала мне губы и проникала язычком в мой рот, и даже укусила среди поцелуев…»

Я отхлебнул из бутылки пива и решил еще раз как следует подумать, прежде чем обнаружить свое присутствие. Мне, вероятно, требовалось время, чтобы освоиться с новой ролью. Если бы знать, как давно между Кики и Валерией существуют подобные отношения…

«…Тогда я обняла ее, как мужчину, испытывая необычайное наслаждение. И делала свое дело, задыхаясь, но… Не расспрашивай так подробно: ведь это неприлично! Клянусь, я не могу тебе больше ничего рассказать…»

Наверное, мне надо было сидеть на кухне и готовить для девушек завтрак. Ведь я не должен ревновать Валерию к птичкам, которые кормятся у нее из рук, к воздуху, которым она дышит, к девушкам, которые ласкают ее… Я взял со стола тарелку и аккуратно бросил тарелку на пол. И прекрасно – охи-охи в спальне прекратились. Я принялся собирать осколки прошлого и будущего. Так я и ползал на четвереньках по полу, когда в поле моего зрения показались голые ноги. «Дядюшка-дядюшка, зачем ты безобразничаешь?» Кики и Валерия посматривали на меня сверху вниз без тени смущения. Я демонстративно высыпал осколки фарфора в мусорное ведро, открыл свежую бутылку пива и молча направился к себе в кабинет. По сравнению с квартирой на Палаточной мой нынешний кабинет проигрывал в размерах. Там умещались только письменный стол да небольшой диван, обитый кожзаменителем. Моя библиотека находилась в гостиной, и я натаскивал оттуда стопки книг и сваливал в кабинете куда попало. «Дядюшка-дядюшка, ты хочешь утвердить мировое господство?» Валерия заглянула ко мне в кабинет со стаканчиком сока в правой руке. Девушки отлично понимали, что я все видел и слышал. Нет-нет, увы, «милый дядюшка» не претендовал на роль мирового жандарма; дядюшка не боролся с феминистками; дядюшка просто хотел, чтобы эти девичники прекратились. «А что так тебя беспокоит, милый дядюшка?» И в самом деле – что? Четырежды задайте мне этот вопрос: в храме, в постели, в конгрессе, у сексопатолога. Четырежды получите разный ответ. А по правде говоря, меня беспокоила мужская гегемония. Ведь всякие моральные установки вращаются вокруг моей оси, покуда ось находится в состоянии эрекции. Сама природа доверила мне приоритет, с яйцами. Поэтому удовольствие, полученное без меня, – запретное удовольствие. Так и запишем… «Может быть, дядюшка хочет заняться любовью втроем?» Так и запишем – Валерию оправдать. Любая женщина бисексуальна, потому что способна рожать и мальчиков, и девочек… Я для характера выждал паузу, а потом неожиданно для себя подтвердил – да! Дядюшка хочет разделить с девушками, мммм… Я снова задумался. «Ну же, дядюшка!» Разделить постель. Это самый простой и приятный способ восстановить попранную мужскую гегемонию. «Трахнуть всех». Валерия поболтала в стакане соком. «Ну, дядюшка, в этом нет ничего невозможного». Валерия поправила на себе рубашку, считая, что разговор закончен и больше тут обсуждать нечего, и вернулась на кухню. Я засунул под мышку книгу и, раз-два-три, небрежно пошел следом. Валерия и Кики готовили на кухне завтрак в четыре руки. Они передвигались, как в танце, быстро и мелодично, разливая по кружкам кофе, щелкая тостером, без дополнительных вопросов и замечаний. «Добро пожаловать в семью, милый дядюшка…»