Послышалось сопение, и грязная Матильда вылезла из оврага прямо около нас.

– Все? – спросила она, указывая на сгоревшую дотла машину мужа. – Конец?

– Ага. – Я внимательно вгляделась в ее перепачканное лицо. – Даже не знаю, поздравлять тебя или выражать соболезнование?

– Я и сама не знаю, – ответила Мо и громко всхлипнула. – Наверное, поздравлять. Я теперь богатая вдова. – И горько заплакала.

Артем присел на пенек и отвернулся. Похоже, как и все мужчины, он не переносил вида женских слез. А я гладила Матильду по лысой голове и молчала. Мне было ее искренне жаль.

Через полчаса нас плотным кольцом окружили две машины ДПС, одна гражданская с какими-то странными дядьками и скорая помощь, от услуг которой мы все трое категорически отказались.

Мотьку утащили в «Волгу» и засыпали вопросами, а нас с Артемом оставили в покое, и теперь мы бесцельно слонялись по грунтовой дороге. Снег, как назло, повалил еще сильнее, но мы уже и не пытались от него спрятаться. Все равно были мокрые до кончиков пальцев. Машина Артема была сильно смята, но все наши вещи остались в целости и сохранности, и теперь две спортивные сумки сиротливо валялись у голой осины.

– Замерзла? – Артем обнял меня за плечи. Странное дело, за эти часы мы сильно сблизились, словно прожили вместе не один месяц.

– Да, замерзла. – Я прижалась носом к его мокрой куртке.

– Сейчас нас отпустят, и мы поедем в ближайший мотель. Я знаю, тут есть рядом. Выспишься, отогреешься, а завтра в дорогу. Не думаю, что твоя подруга теперь поедет вместе с нами, тем более что моя машина, похоже, восстановлению не подлежит, а другую еще поискать придется. Я забыл, что твой город – это не мой город, здесь в аренду машины так просто не сдают. Точно?

– Точно. А Матильда с нами, наверное, не поедет. – От холода я плохо соображала. – Ее теперь менты не отпустят. Замучают девку вопросами.

– Люда! – Мо орала во все горло, и мы повернули назад.

Она стояла и бесцельно вертела головой.

– Люда!

– Да здесь мы! – прокричал Артем, и мы ускорили шаг.

Матильда, завидев нас, радостно улыбнулась и бросилась навстречу.

– Ребята, – она вымученно улыбнулась, – я поеду домой. Документы готовить, похороны и все такое. Меня довезут. – Спасибо вам за все!

– Береги себя. – Я чмокнула ее в грязную щеку. – Как вернусь, позвоню. Ладно?

– Звони. – Матильда снова улыбнулась, но улыбка на этот раз получилась еще грустнее. – Теперь мне некого бояться, но почему-то все равно страшно. Спасибо и вам тоже, – протянула она Артему грязную ладошку.

– Удачи! – Артем пожал ее руку и снова обнял меня за плечи. – Ну, мы пошли. Все показания как свидетели мы уже дали, не хочу, чтобы они вспомнили о нас еще раз. – И почти поволок меня к нашим сумкам. – Прощай.

Матильда отвернулась и, шаркая ногами, пошла к поджидавшей ее машине, а мы вышли на грунтовую дорогу.

– Надеюсь, на этом наши приключения закончились. – Артем забросил обе сумки на плечо. – Как ты думаешь?

– А по-моему, они только начинаются, – тяжело вздохнула я, балансируя руками на обледенелом склоне. Еще раз упасть в овраг мне не хотелось. Артем громко хмыкнул, но комментировать мои слова не стал. И слава богу.

Я уже почти спала, когда мы добрались до мотеля. Полстакана коньяку и теплый плед окончательно меня разморили, и теперь я клевала носом.

– Ладно, пойду к себе. – Артем поднялся с кресла, на котором просидел весь вечер с бокалом в руке. – Спи.

– Ага… – Я едва разлепила губы. – Спокойной ночи!

Мы приехали в этот мотель замерзшие, усталые и голодные поздно вечером. Артем снял два соседних номера и помог мне затащиться в свой. Потом мы выпили с ним коньячку, и он завернул меня в красный плед.

– Грейся. Ты не против, если я пока погощу у тебя? – Он свалился в кресло. – Но спать я уйду к себе, ты не переживай. Просто после всего пережитого не хочется оставаться одному.

И я с ним согласилась, а вот теперь уже почти спала.

– Спокойной ночи! – Артем наклонился ко мне близко-близко и поцеловал в лоб. – Если что, стучи в стенку.

А глаза у него, оказывается, не черные, а темно-коричневые, цвета шоколада, и длинные густые ресницы, прямо как крылья ночной бабочки. И взгляд такой усталый и замученный, что мне его даже жалко стало. Я приподнялась и потянулась, чтобы чмокнуть его в щечку, но промазала и угодила в губы. Артем на мгновение замер, а потом очень нежно поцеловал меня в ответ. Мне бы отодвинуться, возмутиться, но меня парализовало окончательно. И тогда Артем очень бережно прижал меня к груди и снова нежно поцеловал. На шее у него билась голубая жилка, словно отдельное живое существо. И мне ужасно захотелось до нее дотронуться.

Артем взял в ладони мое лицо и внимательно посмотрел в глаза. От него веяло такой теплотой и заботой, что я первая нарушила эту секундную паузу и потянулась к его губам. Первые поцелуи самые памятные. Когда твои губы ощущают вкус других, когда ты еще практически ничего не знаешь, а ждешь уже многого – это самые прекрасные мгновения знакомства мужчины и женщины. Артем немного склонился вперед и прижался к моим ногам. Рука осторожно нащупала плед и откинула его в сторону. Я прекрасно понимала, что последует за этим, но совершенно не хотела его останавливать. И когда Артем понял, что горит зеленый свет, то всю его скованность как рукой сняло. Он взял меня на руки и положил на постель. Я закрыла глаза. Все, теперь отступать было поздно.

– Я могу остаться здесь до утра? – Когда все было кончено, Артем шутливо потрепал меня по голове. – Или мне уйти к себе в номер?

– Ты не храпишь? – Спать мне уже не хотелось совершенно.

– Храплю.

– Все равно оставайся. – Я улыбнулась и поудобнее устроилась у него на плече. Немного помолчала, а в голове у меня все крутился вопрос, который я никак не решалась ему задать. Простой вопрос, а вслух произнести его не хватает смелости. «Ты женат?» Всего каких-то два слова и вопросительный знак, а так страшно услышать в ответ: «Да, женат». И я решила не рисковать. Зачем портить себе ночь? Я надеялась, что жены нет, ведь Тося мне сказала, что мать Сашеньки умерла.

А наутро Артем спокойно, даже очень спокойно посадил меня на электричку до Шумихи, поцеловал на прощание в носик и отправился ловить попутку, чтобы как-то добраться до дома. Ни тебе слез, ни клятв верности, ни «люблю до гроба», ни-че-го! Мне стало так обидно, что я молча залезла в электричку и даже не помахала Артему на прощание.

– Черт! – Мокрый ключ выскользнул из рук и упал под ноги. Я совершенно промокла, и даже на дне сумочки была вода. – Вот ведь зараза!

Я нагнулась и подняла его дрожащими руками. После смерти Миши на меня попеременно накатывали то радость, то скорбь. Я и сама порой не понимала, что сейчас чувствую. Торжество победы или горе потери?