– Ах ты, хитрюга! И Школу искусств приплела, прекрасно зная мое слабое место!

Марион мило улыбается и, продолжая трясти мою руку, канючит:

– Ну же, соглашайся, Эстель!

– Ладно-ладно. Уговорила! Только отпусти мои руки, пока не оторвала их к черту.

Марион начинает визжать и прыгает на кровати. Ей все равно, что сейчас начало четвертого.

– Завтра же разберусь с юридической стороной, а после отправим твою работу. Нужно еще определиться со снимком.

Я неуверенно ерзаю на одеяле:

– Марион, я хочу показать тебе один снимок.

Она замирает, почувствовав интонацию.

Я встаю с постели и беру камеру. Нахожу снимок и молча протягиваю ей. Марион смотрит на него в полной тишине, слегка нахмурив брови.

– Знаешь, Эль. Этот снимок надо продать спортивной компании, пусть сзади прилепят свой лейбл и слоган: «Вперед к мечте!» Крутые продажи им обеспечены. Ты хочешь его отправить?

Я пожимаю плечами и нервно тереблю кончики волос:

– Я обработаю его, и, если получится интересно, почему бы нет.

Марион ехидно смотрит на меня.

– Тебе нравится этот снимок, так? – Она вновь опускает глаза, и ухмылка на ее лице становится шире. – Знаешь, лица парня не видно, но аура вокруг него невероятная. Ты талант, умеешь вкладывать в снимки чувства, – она возвращает мне камеру. – Отправим и эту. Если возьмут обе, будет фурор! Обе со спины и обе загадочные. Возможно, таинственность станет твоей фишкой!

Я тянусь к ноутбуку – спать расхотелось.

– Может быть, – шепчу я, перекидывая снимок на компьютер.

– Еще как может! Ладно, я спать, – она переворачивается на бок и накрывается с головой: это наша общая привычка. – Завтра разберусь с документацией, и сразу отправим, так что редактируй. Это твой шанс стать настоящей звездой… – слышу я невнятное бормотание из-под одеяла и подавляю смешок.

Мар весь день где-то носит. Я обработала фотографию и даже немного подправила ту, что с пляжа. Но мне кажется, поучаствовать в аукционе не получится. Во-первых, я несовершеннолетняя. Во-вторых, я не представляю, как передать права, не озвучивая свое имя. Весь день я просидела за уроками и книгами, благополучно приняв тот факт, что благотворительное мероприятие пройдет без меня. Но Марион не была бы Марион, если бы у нее не вышло желаемое.

Она врывается ко мне в комнату с криками:

– Эту бюрократию придумал сам дьявол! Но он не рассчитал, что я – та еще демоница! Мне нужно посмотреть, как выглядит подпись твоей мамы, черкнуть на этих трех экземплярах – и вуаля! Дело в шляпе. Кстати, нотариусы делают много денег, ты знала?

Я медленно моргаю, и она смеется:

– Ты уже решила, что мы не участвуем, да? А я тебе говорила, что сама судьба ведет нас. Давай пример подписи. Срочно!

– А почему маминой, а не папиной? – интересуюсь я. Найти подпись мамы гораздо сложнее, чем папы.

– Потому что фамилия дю Монреаль больше на слуху и более редкая, чем Форестье. Ты несовершеннолетняя, мама выступает в качестве твоего представителя, и у нее есть все права на твои фотографии. И да, ты аноним. В нашем случае Луиза будет кем-то вроде агента. Кто скрывается за личиной Луизы Форестье, узнать можно, но, по правде, это требует времени, денег на частного детектива и, разумеется, желания копать. А если мы напишем «Антуан дю Монреаль», пишите письма… Он входит в список пятидесяти самых богатых французов – не помню, на каком он месте, но это детали. И даже если мы не пользуемся его славой и за нами не бегают папарацци, вычислить, что на фотографии его загадочная дочь, – раз плюнуть.

При упоминании списка богатых людей по телу пробегает неприятный холодок, но я гоню нежданные мысли прочь. Я изучаю бумаги, которые она разбросала по столу, и ничего не понимаю. Юридический язык – не язык вовсе, а инопланетянские каракули.

– Ты что-нибудь понимаешь из написанного? – скептически вопрошаю я, и Марион ухмыляется:

– Разумеется.

Я пожимаю плечами:

– Ладно, у меня где-то было подписанное разрешение от мамы, только его надо найти, – я начинаю выворачивать содержимое шкафчиков, и в комнате не остается места, чтобы развернуться: повсюду валяются бумаги.

Марион нервно барабанит пальцами по столу. Наконец из общей кучи я выуживаю нужный лист и с облегчением сую ей. Мар никогда бы от меня не отстала! Следующие полчаса она тренируется в копировании подписи, и в конечном итоге на всех трех копиях появляется закорючка моей мамы. Телефон и адрес электронной почты Марион вписала свои. Она взглянула на меня с довольным и гордым видом и прошествовала к принтеру.

– Отсканирую, и отправим. Даже не верится, что я успела все провернуть за один день. И не просто за день… за воскресенье!

Я тоже с сомнением качаю головой:

– Ты просто локомотив.

Марион улыбается, садится за компьютер и начинает составлять письмо.

– Добавь фотографии и отправь, – просит она, и вдруг я чувствую легкое волнение, которое нарастает с каждой секундой.

– Мне немного не по себе, – признаюсь я. – Ощущение, что это письмо изменит всю мою жизнь.

Мар вглядывается в мое лицо и серьезным тоном произносит:

– Изменит, еще как изменит! Но, поверь, тебе нужны эти перемены.

Я направляю мышку на вкладку «отправить» и чувствую, как моя рука немного трясется.

Перемены… У меня это слово ассоциируется с чем-то значимым, важным и хорошим. Марион права: каждая клеточка моего тела жаждет перемены, каждая фибринка души мечтает о них. И пусть будет так, пусть перемены найдут меня и перевернут мою жизнь. Может, я наконец почувствую себя живой, ощутив драйв во всем его масштабе? Сердце быстро-быстро бьется в груди в предвкушении приключений. Я наконец решаюсь и кликаю. Письмо отправлено, пути назад нет.

* * *

– Нас приняли! – ору я во все горло и перечитываю письмо.

Я так надеялась, так хотела этого! Мы ждали результатов две недели, и мне казалось, что время тянется слишком медленно. Марион влетает в мою комнату словно комета.

– Я так и знала! – восклицает она и тоже уставляется в компьютер, читая письмо.

Мадам Аннет Парде поздравляла меня с достижением и выслала на подпись готовый договор. Я пробежалась по нему. Там что-то говорилось об отказе на права и о передаче фотографии в безвозмездное эксклюзивное пользование данной организации без временных ограничений.

– Что ж, они сделают деньги на твоей фотографии и даже процент тебе не заплатят.

Я перебиваю ее:

– Но деньги пойдут на благотворительность, так?

Марион широко улыбается: