Я смотрю на Марион, а она пристально и даже с вызовом смотрит на Алекса. Он же откидывается на спинку стула и небрежно бросает:

– Да, скорее всего, так и есть.

Что такое любовь? Существует ли она? Действительно ли люди способны на великое чувство? Я не знаю! Мне кажется, вся история человечества строится на легендах о любви. Мы живем в мире, где из слова «любовь» сделали культ. Без любви нет смысла пребывать на планете Земля. Именно это пропагандируют из века в век. Но мало кто задается вопросом о самореализации. Я завела блог, чтобы разобраться в себе, полюбить себя, свое тело и мысли. А если я просыпаюсь среди ночи в состоянии дикой тоски? Если мне отчаянно хочется тепла, душевного и телесного, но я не знаю, где его найти? Можем ли мы быть счастливы с самими собой? Или нам обязательно нужен человек? Мои мысли в данный момент так запутанны и сумбурны, что хочется обладать кнопкой off, выключить свою голову или перезагрузить ее, найти правильный алгоритм и быть, наконец, счастливой. В жизни, может, и существуют формулы, пути достижения шаблонного успеха. Но это не для таких людей, как я. Мне нужны крылья! Нечто грандиозное и великое, на меньшее я не согласна. Вероятно, поэтому у меня на сердце пусто: я слишком ответственно подхожу к его содержанию.

После приема я позвонила маме и рассказала про визит Мано. Мне нужно было переложить эту проблему на более стойкие плечи, и мне это удалось. Отныне я мечтаю лишь об одном: чтобы я и Алекс забыли о ней и больше никогда не вспоминали. Сделать это будет сложно, но я очень сильно попытаюсь. Марион же заперлась у себя в комнате. Я стучала три раза, а в ответ слышала только: «Уходи». Разочарование – горькое и неприятное – комом встает в горле и гирей ложится на грудь. Шестое чувство подсказывало мне, что так и будет, чуда не произойдет. Алекс увидит взрослую версию младшей сводной сестры, и ничего не случится. Так и вышло. Он попрощался с нами, не спросил новый номер ее телефона, не предложил всем вместе погулять, даже не пошутил напоследок. Прошло два года, а он живет в том же круговороте. Самое отвратительное: я по-прежнему не в силах ему помочь. Я даже себе не могу помочь, барахтаюсь в проблемах двухлетней давности.

Я медленно барабаню пальцами по словам, выжженным на плече. Мне понятно, почему Марион хотела увидеть Алекса. Как и то, почему мне не нужна встреча с Квантаном. Даже когда я мысленно произношу его имя, начинает покалывать в затылке.

Я не могу сидеть взаперти, мысли сводят с ума. Хватаю камеру и незаметно выхожу из дома. Сегодня суббота, метро работает до 1:30. У меня есть один час. Что бы я хотела увидеть? Впереди маячит Военная школа – красивое здание, построенное в 1751 году. Именно из этой школы когда-то вышел Наполеон. Из-за трудного материального положения семьи будущему французскому императору пришлось окончить ее экстерном: вместо положенных двух лет он проучился один год. В рекомендательном письме выпускнику учитель написал: «При своем усердии далеко пойдет». Интересно, дожил ли тот преподаватель до времени, когда корсиканец самолично провозгласил себя императором? Узнал ли он, насколько далеко пошел ученик? Этого я не знаю, но думаю, жизнь – интересная штука. В один день ты пишешь рекомендательное письмо очередному выпускнику, в другой узнаешь, что он стал императором.

Мысли о Наполеоне помогли сделать выбор: сегодня ночью я буду фотографировать Триумфальную арку. Ту самую, которую Наполеон распорядился соорудить в честь военных побед, одержанных Францией.

Быстро спускаюсь в метро. Арка находится на площади Звезды. Стоит вспомнить название этого места, и мое нутро разгорается в предвкушении.

Как я ненавижу парижское метро! Оно напоминает мне отвратительный общественный туалет: вонь ужасная, а идиотский белый кафель на стенах дополняет образ. Я путаюсь в выходах и в итоге оказываюсь на Елисейских Полях. Так непривычно видеть их полупустыми. Здесь всегда толпа людей, которая напоминает мне реку. Бурное течение, готовое все снести на своем пути. А впереди – Триумфальная арка. Она так красиво горит в темноте, кажется более внушительной и поистине великой. Строительство закончилось в 1836 году. Сколько человек ее видело, а сколько человеческих судеб видела она, в голове не укладывается. После несчастного случая я увлеклась историей. Когда не понимаешь, что произошло в собственной жизни и мире вокруг, стараешься его познать. История способна помочь разобраться. На страницах книг скрыты человеческие жизни, полные интриг, тайных желаний, ошибок и прочего. Всего того, что составляет человеческую сущность. Порой неидеальную, слабую и падкую на гадости. А иной раз невероятную по доблести, чести и силе духа. Иногда наши поступки идут вразрез с законами природы и логикой, это – наша главная слабость и сила. Наша изюминка.

Мне нравится ночной Париж. В нем есть что-то мистическое, волшебное. Страшное и прекрасное переплетаются. Я приближаюсь к площади и первый раз в жизни не решаюсь сделать снимок. Сфотографировать арку в данный момент – все равно что лишить ее души. Ведь на снимке будет лишь кусок из камня и бетона. А мне хочется привнести в нее жизнь. Я смотрю на людей вокруг, ища что-нибудь особенное, искру, которую я могла бы поймать.

Время идет, я впустую наворачиваю круги по площади, не сводя глаз с арки. Она стала моей загадкой, хочется ее понять и раскрыть на снимке. Людей почти не осталось, лишь изредка кто-то появляется на дороге. В тот миг, когда я готова признать поражение и опустить руки, мне на глаза попадается он. В майке и спортивных штанах. Делает круг по площади, словно убегает от чего-то. Его движения резки, темп быстрый. Черная майка обтягивает спину, мышцы напряжены. Я делаю снимок. Фонарь освещает бегуна, его короткие волосы поблескивают в свете ламп. А вдали – арка, чуть размыта, но в ночном освещении она выглядит величавой и грандиозной, поистине триумфальной. Ощущение, что ее ТРИУМФ является его конечной целью. Я запечатлеваю силу. Развитые плечи и напряженные мышцы спины бегуна являют ту самую мужскую силу, о которой, как и о любви, из века в век слагают легенды. Я смотрю на снимок, и внутренний скептик шепчет, что это лишь спина и какой-то парень. Но в этом и заключается волшебство жизни. Вокруг – лишь мир и люди. Но все может быть не так просто, как кажется на первый взгляд. Все глубже. Внутри появляется необъяснимое желание догнать этого парня, развернуть и заглянуть ему в лицо. Такое чувство, что я найду в нем то, что ищу. Но он уже слишком далеко, да и, если бы и стоял рядом, вряд ли у меня хватило бы смелости. Можно долго и отчаянно чего-то желать и так же отчаянно убегать от своей мечты.

Я увлеклась и не успела до закрытия метро, поэтому приходится идти пешком. По глупости я не взяла достаточно денег, чтобы сесть на такси, а Uber привязан к кредитке отца. Объяснять потом, почему его дочь бродила по ночному небезопасному Парижу, не хочется. Я добираюсь до дома через час. Не помню, взяла ли с собой ключи. Нервно роюсь в кармане и, нащупав их на самом дне, с облегчением выдыхаю. Иначе пришлось бы будить Марион. Тихо захожу в квартиру, следую в свою комнату и направляюсь в душ. Включаю холодную воду и с наслаждением встаю под струи. Но ощущение леденящего холода каким-то чудом заставляет чувствовать себя живой. Надев пижаму, я выхожу из душа, стуча зубами, и мечтаю об одном: накрыться с головой и согреться. Я не сразу замечаю, что в моей постели спит Марион. Она сонно переворачивается и, не открывая глаз, хрипло спрашивает: