– Думаю, достаточно. – Госпожа Кажимера соединила пальцы, и чары развеялись, превратившись в дымный вихор. – Что скажете?

Юрген и Чарна молчали.

– Тогда я скажу за вас, – предложила она. – Только что вы моими глазами увидели Сущность из Стоегоста. Что я поняла о его создателе? Бесспорно, это искусный чародей – или чародейка, мы не можем этого отрицать. Он – или она – заманил к себе Беривоя, перешил его тело, спаял с собственными чарами и волчьей шкурой. Может ли этот человек сравниться силами с чародеями Драга Ложи? Не совсем понятно. – Госпожа Кажимера погладила ладонь. – Очевидно, он мастер своего дела, но я вижу, что местами его колдовство не так… умело, как было бы колдовство моих соратников по Ложе. Если это кто-то из них, то он нарочно допускал ошибки, чтобы не быть вычисленным.

Госпожа Кажимера сделала жест рукой.

– Может ли это быть колдун не из наших чародейских дворов? Да, но тогда он – или она – хорошо скрывается. Я послеживаю за всеми более или менее выдающимися чародеями Вольных господарств и не знаю того, кто способен на это. Возможно, кто-то притворяется более слабым, чем есть на самом деле. С другой стороны… – продолжала рассуждать-объяснять она, – может ли это быть чародей совсем не из Вольных господарств? Безусловно. Но в таком случае ему – или ей – пришлось бы заранее войти в курс наших дел. Обосноваться в Стоегосте. Поймать Беривоя, когда тот был размягчён неумелым колдовством Ольжаны…

Юрген приподнял бровь.

– О да. – Госпожа Кажимера сухо усмехнулась. – Она наложила на него никудышные приворотные чары. Ослабила его, подставила под удар себя – ведь чары обратились не в любовь, а в ненависть – и, сама того не зная, помогла создать Сущность.

Госпожа Кажимера мельком погладила свой висок.

– Что ни говори, – протянула она задумчиво, – некоторым купеческим дочкам лучше оставаться просто купеческими дочками.

Это кольнуло Юргена. Стало обидно за Ольжану – у неё многое не получалось, но что ж теперь, списывать её со счетов?..

– Ольжана хорошая колдунья, – сказал он. – Добрая… – Захотел подобрать ещё слово, но замялся.

Госпожа Кажимера слегка закатила глаза.

– Доброта – не показатель способностей колдуньи. А о её способностях ты уж позволь судить мне.

На душе Юргена стало совсем гадко.

– Но Ольжана ещё научится, – зачем-то заспорил он. – Вы ведь сами сказали: чары Йовара и ваши совсем непохожи…

– А то в чарах Йовара Ольжана была искусницей. – Госпожа Кажимера скривилась. – Не будем об этом. Вернёмся к моему обвинению.

Она приподняла подбородок.

– Мы, чародеи Драга Ложи, хорошо друг друга знаем. Знаем почерк друг друга и особенности нашего колдовства. Мог ли сотворить чудовище пан Авро или господин Грацек? Да, умения у них бы хватило. Но здесь… – Она подалась вперёд. – Здесь я не чувствую их чар. Как они не почувствуют моих на суде в Тержвице.

Госпожа Кажимера смотрела на них и почти не моргала.

– Колдовство ведь неоднородно. Я предпочитаю чары, не связанные с грубой телесностью живых существ. Как-то это для меня… по-варварски. – Она качнула плечом. – У всех свои предпочтения. Пан Авро лепит новые тела и лица, но чтобы для этого он использовал что-то кроме своей волшбы? Он, считающий себя скульптором, сравнивающий своё колдовство с работой над воском или мрамором?.. Чтобы он столкнулся с этой кровью и грязью, взялся за волчьи шкуры и принялся истязать человеческое тело вместо того, чтобы накинуть на него иллюзию, надушенную и мягкую, как шёлк? – Госпожа Кажимера тихо фыркнула. – Нет. Или господин Грацек… Прямо скажем, он до сих пор винит меня в безумии своей дочери и не отказался бы уязвить. Но он скорее бы выковал железного голема, чем променял бы жар огня и силу горных пород на кройку и шитьё. Кто у нас остаётся?

Юрген даже забыл, что нужно дышать.

Объяснения были так подробны, что он не знал, где с ними не согласиться.

– Вспомним Нимхе, – предложила госпожа Кажимера. – О да, она любила развлекаться, создавая разных тварей. В Сущности есть что-то от её колдовства. Определённо, есть. Но Нимхе мертва уже больше десяти лет, как и её ученики.

– Говорят, – вмешалась Чарна, – она взяла себе ещё одного ученика. После падения Двора Теней.

Она с тревогой сжала пальцы, будто ждала, что её сейчас ударят или осмеют.

– Может, – добавила тихо, – это сказка…

– Это не сказка, – ответила госпожа Кажимера. Её тон был неожиданно ободряющим. – Это рассказ Кетевы, дочери господина Грацека. Слух, который она пустила по свету. Может ли это быть правдой? Я верю, что да. Кетева – одарённая колдунья, и ей доступно то, что недоступно нам. Но… слова Кетевы тяжело трактовать. – Сжала тонкие губы. – У колдовства есть цена, и за свои способности Кетева заплатила здоровым рассудком.

Юрген не знал, что именно произошло между госпожой Кажимерой, господином Грацеком и его дочерью. Судя по намёкам Йовара, что-то нехорошее. Будто бы Кетева страшно хотела учиться у госпожи Кажимеры, а не у своего отца. Грацек отпустил её в Звенящий двор, но обратно в Горный Кетева вернулась уже не в себе.

«Странно, хе? Не находишь? – спрашивал Йовар. Кажется, когда он рассказывал это Юргену, он был немного пьян. – Отправилась к любительнице поковыряться в чужих мозгах и вернулась уже без собственных?»

– Значит, – проговорил Юрген, – за созданием чудовища может стоять ученик Нимхе.

– Вполне, – согласилась госпожа Кажимера. – Но если у Нимхе и был шестой ученик, по тем же рассказам Кетевы, вряд ли он прожил у неё больше года. Чему можно научить за год? Человека, который пришёл чистым, как лист, – почти ничему. Уже состоявшегося колдуна? Другое дело. Но что состоявшийся колдун забыл в подземельях Нимхе? Мы уничтожили пять её учеников, уничтожили бы и шестого, если бы узнали. Неужели он – или она – не понимал, что играет с огнём, сидя на бочке с порохом? Хотел бы знаний, пришёл бы к кому-то из нас, а не дразнил бы Драга Ложу.

– Мал. – Юрген поднял глаза. – Подмастерье Нимхе. Почему это не может быть он?

Госпожа Кажимера снова откинулась на скамеечку.

– Хороший вопрос, – похвалила она, а на Юргена накатило отчаяние. Значит, она обдумала и это. – С того дня, как пал двор Нимхе, Мал живёт в Кубретском господарстве, но не принадлежит к Горному двору. Глаз у меня много, и у моих соратников по Ложе, я думаю, не меньше. Мы за ним… посматриваем последние тридцать лет. По крайней мере, я. Опасно сохранять побег хищного растения, даже такой бесплодный, как недоученный подмастерье. Но Мал