— Просто отгреби землю, раскидай по углам. — Омар вылез, сел рядом с Наташей. У него было очень красное лицо. — Только не задевай доски, вот и всё. Потом я продолжу.

— Здесь жили люди? — спросила Наташа, кивнув на чайник. — Здесь был их дом?

— Вряд ли, — усомнился бомж. — Тесно тут. Мы жили всегда близко к поверхности, чтобы воздуха было больше, но не в таких каморках. Здесь же места на одну семью... А, что тебе говорить, ты же нас считаешь уродами бестолковыми.

— Ну почему же, — возразила Данилова, глядя в тоннель. — Вы жили здесь, вам тут нравилось.

— Никогда нам здесь не нравилось! Просто когда родился и вырос под землей, без документов, то другого мира не знаешь. Всё просто: живи, ищи добычу, прячься от хищников.

— Хищники — это мы? — уточнила Данилова.

— Нет, не вы. То есть вы тоже, но не только вы. Какая опасность от полицейских? Вы просто забираете в изоляторы, оттуда раньше выбраться было нетрудно. Пустяк. Там даже неплохо: чистые постели, телевизоры, Сети. Лекции читают. Ещё в изоляторах хорошо, вкусно кормят.

— Прости, — сама не зная почему, сказала Наташа.

— Да не за что. Там и в самом деле хорошо. Настоящие хищники другие... Прежде всего голод. Зимой ещё и холод, но голод прежде всего. Это совсем паршиво, когда нечего жрать. Если бы в тоннелях жили настоящие крысы, то их бы давно сожрали... Плесень есть можно, но сытости нет. Воду, кстати, можно пить не любую, сверху всё время сочатся какие-то яды. Постепенно учишься определять на вкус, что можно, а что нельзя. Кушать можно всё, что двигается, если сомневаешься — свари. Всё просто. А ещё можно кушать человечину.

Повисла тишина. Из норы не спеша высунулся Алексей:

— Что?!

— Можно кушать человечину, — отчётливо повторил Омар, наслаждаясь произведённым эффектом. — Если кто-то так болен, что уже не выживет — почему бы его не скушать? У семьи голод, а он умирает. Можно кушать, он и сам просит. Ещё коты или собаки. Но их нужно приманивать, это трудно. Рыбу можно ловить в озёрах, но за них всегда была драка. Моё племя не имело озера.

— Где вы жили? — Наташа устроилась поудобнее, заодно скрыв от Омара правую руку.

— В центре.

— Здесь тоже центр, мы в пределах МКАД.

— Кого?.. А! — Бомж снял каску и бросил её в центр камеры, взъерошил мокрые от пота волосы. — Я этой МКАД и не видал никогда. Центр для нас немного другое понятие. Ну да не важно, не важно всё это. Ты копай, диггер, копай.

— Ладно. — Тот посмотрел на Данилову, на застывшего в углу Мартиросяна и опять залез в нору.

— Когда живёшь внизу, без личной карты, безо всех этих номеров, без образования, то даже и в голову не приходит перебраться наверх. Там несвобода. Но это не значит, что нам под землёй нравилось. Просто жили там, вот и всё. Понимаешь?

— Что же мешало выйти?

— Облавы. Вы ведь не позволили бы нам жить наверху так, как мы хотим. Хотя домов пустых много... А помойки? Вы не знаете, куда девать объедки, а нам приходилось воровать у вас ненужное. Куда ни сунешься — полиция...

— То есть как? — Наташа па мгновение отвела взгляд от длинного тёмного хода. — Облавы делались, чтобы вытащить вас из-под земли. Но из приёмников-то вы убегали обратно!

— Сам два раза сбежал, — удовлетворённо кивнул Омар. — Понимаешь, начальница, для нас ваша жизнь — чужая. Я прошёл полный курс после того, как законы о бродяжничестве ужесточили. И что же? Разве я научился радоваться путешествиям по Сетям или «полезным играм»? Только делаю вид, чтобы не пугать людей. Мне наплевать на всё, чем вы так любите заниматься. То есть... почти на всё. Я пробовал завести женщину, но...

— Так не говорят! — почти автоматически прикрикнула на него Наташа.

— Я же дикарь, у меня запрет на ряд профессий по результатам тестов. «Немотивированная агрессивность, рекомендуем приём следующих препаратов...» В унитаз я спустил все эти таблетки! — Бомж потерял интерес к разговору, подёргал Алексея за ногу. — Хватит, вылезай, а то обрушишь своды.

Тот с готовностью выкарабкался, отряхнулся и сел рядом с Даниловой. Омар стал энергично рыть, что-то ворча себе под нос.

— Дикарь и есть... — тихо сказал диггер. — Видела бы ты эти их стойбища. Грязь, куча детей-уродцев, и всем интересна только жратва. Что принёс, гость? Дай сюда и проваливай!

— Вы дружили с ними? — удивилась Наташа.

— Нет, случайно один раз вышли, заблудились. Я тогда подумал: всё, не увидеть больше солнышка. Налетели, окружили...

— Разве не страшно было спускаться?

— Глупые мы были, молодые. Пошли зимой, когда они к тёплым трубам жмутся, но заблудились и... А зимой у бомжей всегда был голод. Хорошо, что вы очистили тоннели.

— Это не мы, это крысы. То есть...

— Тильзиты, — кивнул диггер и поёжился. — Я думаю, это они сняли антенны, — прошептал он, — больше некому. Мы влипли! Теперь они могут легко нас найти по ним, пойдут от одной к другой... Только знаешь, я думаю, что они пошли в другую сторону. Ты согласна?

Наташа не ответила. Он положил «рокот» патрульного на колени и тоже стал всматриваться в ход, освещая его лучом фонаря. Каска Омара лежала посредине камеры и слабо светилась, будто ночник. Шуршали по стенам редкие ручейки земли. Было душно, но уютно.

— Мы не можем здесь задохнуться, как думаешь? Четверо в такой тесноте...

— Можем, но в рюкзаке комплект выживания, запищит тревога. Тогда придётся уйти туда.

— Туда... — Диггер не отрываясь смотрел в ход. — Они там, Наташа.

— Заткнись. Лучше расскажи про цыган. Они были здесь самые опасные, да?

— Цыган под землёй не было.

— То есть как? — уставилась на него Данилова.

— Не было, — кивнул диггер. — То есть приходили, наверное, к своим схронам, но охраняли их бомжи. За это цыгане давали им еду, наркотики, подсказывали, где можно выйти на поверхность, поживиться. Помойки, брошенные дома. А сами таборные цыгане жили наверху, где-нибудь в тихом уголке.

— У меня другая информация, — усмехнулась Данилова, вспомнив укреплённый подземный бункер.

— Ну, тогда не знаю, — пожал плечами Алексей. — Если бы мы знали, что можем под землёй встретить таборных, то никогда бы не полезли глубоко.

— Цыгане нам помогали. — Омар задом вылез из норы и остановился, вглядываясь туда. — Другие, вроде сектантов, злые. А цыгане помогали нам... Мне сейчас показалось, что с другой стороны кто-то копал мне навстречу.

Они замолчали. Со стороны тоннеля прилетел далёкий гулкий звук, будто камень упал с высоты на что-то металлическое. Все вздрогнули, только Мартиросян не пошевелился, продолжая рассматривать свои руки.

— Они здесь, — прошептал диггер, поднимая пистолет.