я тоже поеду в фургоне вместе с Веспой и доберусь до Малуку по суше. Капитан настаивает, чтобы я отправлялся на Виктории, но, видя мою упертость, откладывает решение и уходит.

Итак, прождав отплытия Виктории больше месяца, ранним утром шестнадцатого июля я стою в одиночестве на причале – руки в карманах и сигарета во рту – и грустно наблюдаю, как Виктория покидает Киншасу, сопровождаемая звуком гудка и радостными криками пассажиров.

Великая река: плыву по Конго

Пять утра. В ожидании открытия склада решаю прогуляться в окрестностях порта. Город еще спит; я иду на Бульвар 30 июня поискать место для завтрака, но безуспешно – все бары закрыты. Может быть, стоит попытаться в заведении, в котором кормят омлетами, хотя оно и далековато от того места, где я сейчас нахожусь. После неизменного омлета и чашки порошкового молока возвращаюсь в порт. Двери склада как раз открываются, но бухгалтер, что должен возвратить мне 15 долларов, уплаченных за кран, еще не пришел. Веспа стоит в компании других грузов. Не разрядись мой мобильник, я мог бы позвонить людям, с которыми познакомился в этом городе, в частности господину Рамону М. Р., французу испанского происхождения, сотруднику миротворческих сил ООН в Демократической Республике Конго. Он действительно отличный человек, выполняющий деликатнейшие поручения в восточных районах страны, где активно действуют вооруженные отряды, выступающие против центрального правительства.

Я познакомился с Рамоном случайно. Как-то одним особенно скучным днем я вышел из отеля, чтобы выпить чего-нибудь и заодно не попадаться на глаза экс послу. Устроившись за столиком вполне приличного интернет-кафе, я курил и потягивал пиво, рассеянно наблюдая за людьми, проходившими мимо. Рамон прошел, взглянув на меня, и сердечно поприветствовал. Мы с ним перекинулись парой слов, а потом он отправился по своим делам. Вскоре я увидел, как он возвращается, сильно хромая. С гримасой боли на лице он сказал, что вывихнул ногу. Я пригласил его сесть за мой столик и помог устроиться. Он надеялся, что боль в ноге пройдет. Это происшествие, к счастью, не очень серьезное, предоставило мне возможность познакомиться с исключительным человеком – образованным, раскованным и с великолепным характером. Он совсем не похож на других европейцев-постояльцев отеля, в своем чванстве даже не считавших нужным здороваться со мной. У нас с Рамоном быстро установились доверительные отношения. Он рассказывал мне о своей работе в миротворческой миссии, о непростых отношениях с коллегами, об одной грязной истории коррупционного свойства, в которой оказались замешаны чиновники миротворческих сил из Киву. Ему хватило храбрости разоблачить интригу, получив в ответ угрозы и остракизм.

В восточной провинции, на границе с Руандой, Рамон отвечал за усмирение повстанцев. Его работа осуществлялась в два этапа. Сначала к повстанцам взывали с помощью листовок, разбрасываемых с вертолета над лесами. Потом Рамон спускался на землю, чтобы лично говорить с партизанами, предлагая им амнистию и целый набор экономических выгод в обмен на то, чтобы они сложили оружие.

Спрашиваю у сторожа, может ли он зарядить телефон, используя мой зарядник, и тот охотно соглашается оказать услугу.

Девять утра. Бухгалтер уже вернул мне 15 долларов, телефон заряжен; я готов отправиться, но фургон, что должен забрать меня, не приезжает. В десять начинаю беспокоиться и задаваться вопросом, а не сыграли ли со мной нехорошую шутку.

Устав ждать и не в состоянии справиться с нетерпением, принимаю решение отправиться в Малуку на Веспе и там дождаться прибытия Виктории, по моим подсчетам, где-то в пять вечера. На карте указано, что предстоит преодолеть 100 километров асфальтированной дороги, то есть в моем распоряжении несколько часов, и я спокойно доберусь до цели вовремя, даже если случится что-то непредвиденное: поломка у Веспы, блокпосты и тому подобное. Заправившись и купив воды, направляюсь на восточную окраину города, которую еще не видел. Примерно через час последние дома Киншасы остаются у меня за плечами. Пейзаж постепенно меняется: с каждым километром сельская местность уступает место лесу, дорога сужается до трех метров. Без проблем проезжаю через первый военный блокпост, потом еще один – полицейский. Это происходит благодаря правильному использованию слова и тому, что все мои документы в полном порядке.

За пять месяцев путешествия я научился с ловкостью разбираться в психологии полицейских и военных, в большей части случаев достойно выходя из сложной ситуации. Прежде всего, я понял, что необходимо всегда сохранять спокойствие, что бы ни случилось, и что следует очень взвешенно выбирать слова – тон голоса должен быть уверенным, но никогда грубым. В сотнях контролей и обысков, что пришлось испытать, я старался почти всегда направить разговор с собеседником на его и мою семью, чтобы «обнулить» наши роли, и так, чтобы наш контакт носил менее формальный характер, а больше – человеческий. Однако сохранить спокойствие удавалось не всегда, особенно, когда обыски и допросы стали буквально прессующими и очень тщательными.

Километрах в двадцати от цели останавливаюсь, чтобы позвонить Рамону и попрощаться с ним. Но… хотя я только что положил на счет двадцать долларов, телефон глухо молчит. Набираю номер несколько раз – безрезультатно: на счете – ноль. Думаю, может быть, что-то не так с сим-картой, открываю корпус телефона, чтобы поправить ее, и тут же вижу: карта – другая. Мгновенно догадываюсь, кто это сделал!

Продолжаю путь и через полчаса приезжаю в Малуку.

Едва я въехал в селение, как меня тут же останавливает полицейский для обычной проверки документов. И вот я уже в хижине, где унтер-офицер Речной полиции ищет любой предлог, чтобы прижать меня с целью получить деньги. И из этой ситуации я выкручиваюсь, не заплатив ни франка, жалуясь на то, что меня обокрали в Киншасе, а денег осталось ровно столько, чтобы перебиться до Кисангани, где друзья помогут продолжить путешествие. Военный оказывается понимающим и вежливым. Он даже сопровождает меня к начальнику порта, чтобы тот нашел пирогу, которая доставит меня и Веспу до Виктории, когда буксир прибудет в Малуку под вечер.

Господин Эфоми Манграма, начальник порта, вероятно, самый любезный и бескорыстный человек из всех встреченных мной в Африке. Когда я объясняю суть проблемы, он предлагает свою помощь. Тут же находит для меня большую пирогу, единственно подходящую, на какой можно доставить Веспу на борт Виктории, учитывая тот факт, что в порту нет молов для причала катеров. Согласовываю цену в 16 долларов: 10 – владельцу пироги и по два доллара каждому из трех грузчиков, нанятых для подъема Веспы на борт, за бензин плачу отдельно. Проблема с Веспой разрешена, и мне