за тобой по пятам следует смерть. Единственный способ оторваться от нее — закончить начатое.

— То есть…

— Уничтожить сущность Света.

— Я… — Ахин тяжело вздохнул и печально усмехнулся, осознав одну простую истину: — У меня нет выбора.

— Выбор сделан за тебя, — кивнул Киатор. — Можешь считать это судьбой.

Сонзера встал, вручил одержимому книгу и продолжил собирать припасы в дорогу, хотя в доме почти не осталось еды.

— Все, что я знаю о нашем мире, записано здесь, — пояснил Киатор. — История, культуры различных рас, кое-какие исследования, космологические теории, народоописание, кулинарные рецепты… но сейчас это не так важно. Найди главу о сущности Света. Прочти ее, выучи наизусть! Ты должен понимать, о чем будешь разговаривать с будущими союзниками.

Старик завязал мешок и протянул его одержимому. Ахин, до сих пор пребывающий в странной прострации, послушно принял чересчур щедрый дар и продолжил сидеть, уставившись на Киатора пустым взглядом.

— Я не знаю, надолго ли ты уходишь… — сонзера замолчал, стараясь подобрать правильные слова, но, в конце концов, продолжил говорить совсем не о том, о чем хотел изначально: — Мы постараемся подготовить восстание внутри города. Правда, за нами вряд ли кто пойдет, учитывая события этой ночи. Однако…

Прошло некоторое время, прежде чем Ахин понял, что уже долго стоит перед домом Киатора. Как он вышел, одержимый не помнил, зато в голове эхом повторялись слова старика, сказанные на прощание: «Я не хочу, чтобы ты пострадал, но восстановление баланса сил должно быть превыше наших желаний. Нам придется чем-то жертвовать. Многие погибнут. Но только так наш обреченный обломок мира будет спасен. Во всяком случае, я на это надеюсь».

Наверное, надо все хорошенько обдумать. Только не здесь и не сейчас.

Аели стояла рядом, растерянно моргала и скоблила дрожащими пальцами чешую на плечах.

— Что дальше? — спросила она, когда одержимый начал подавать признаки жизни.

— Попробуем сбежать из Камиена, — упавшим голосом ответил Ахин. — Ты со мной?

— Угу, — поникла саалея.

— Боишься?

— Угу.

— Я тоже.

Они пошли через Темный квартал, специально выбирая самые грязные переулки, в которые городская стража побрезговала бы даже зайти, не говоря уж про тщательный обыск. Возможно, предосторожность была лишней — весь восточный район словно вымер. Порождения Тьмы либо прятались в перекошенных домах, либо уже ушли на ночную работу. Поздний вечер, пожалуй, наиболее удачное время для бегства — бдительность уставших за дневную смену стражников оставляла желать лучшего, а темнота, в которой каждый случайный прохожий мог вызвать подозрение, еще не опустилась на сонный город.

— Мне бы прихватить кое-какие вещи с собой, — задумчиво произнесла Аели уже у ворот огромной стены, огораживающей квартал. — Давай вернемся.

Ее настроение вновь переменилось. Испуганная и кроткая девушка бесследно исчезла, теперь саалея больше напоминала обычную себя.

— Прости, мы не можем так рисковать. Все самое необходимое у нас есть, — Ахин похлопал по сумке. — К тому же весьма вероятно, что наши верные товарищи и добрые соседи успели сообщить кому надо о твоей связи с опасным преступником, поэтому, скорее всего, в твоем белье уже копается толпа стражников. Ты действительно хочешь вернуться?

— Зануда, — демонстративно отвернулась Аели, едва не хлыстнув его по лицу темными волосами с зеленоватым отливом.

— Неужели ты не понимаешь всю серьезность ситуации?

— Я тебя не понимаю, — саалея косо посмотрела на друга: — Зачем тебе это? Какие-то сущности, балансы, обреченный мир…

— Ты предлагаешь мне сдаться властям и надеяться на их снисхождение? Мол, я не виноват, оно само так вышло? — Ахин осекся и сбавил тон, опасливо оглядевшись по сторонам. — Вспомни сегодняшнее аутодафе. Это, по-твоему, было справедливо?

— Да кому какое дело?! — вспылила Аели. — Биалот мертв, Фип пропал, по Темному кварталу ходят солдаты, наугад решая, кого посадить в темницу, а кого казнить на месте! А теперь и ты рвешься непонятно куда и непонятно зачем, — она упала на колени и закрыла лицо ладонями. По рукам саалеи потекли слезы. — Я не хочу… не хочу потерять еще и тебя, Ахин. У меня больше никого не осталось. Эта жизнь несправедлива, но она хотя бы есть. Только не оставляй меня с ней наедине.

Глядя на плачущую Аели, одержимый внезапно осознал, что не может полностью прочувствовать горечь утраты или боль сострадания, как бы он того ни желал. Темный дух пожирал отрицательные эмоции и становился сильнее, постепенно поглощая остатки человечности в слитой сущности.

Ахин медленно превращается в чудовище.

«В чудовище? — нахмурился одержимый. — Рассуждаю как какое-нибудь узколобое создание Света. Никого нельзя называть чудовищем только за то, что тот следует своей природе. За такую справедливость я и пытаюсь бороться, чтобы каждый мог жить, не угнетая собственное естество! Правда, существование одних так или иначе повлечет притеснение других… Но мы ведь разумные существа, сможем договориться. Как-нибудь. Когда-нибудь».

Саалея немного успокоилась, хотя Ахин не проронил ни слова. А что тут можно было сказать? Только ложь. Но он не хотел врать Аели.

— Дальше будет еще тяжелее, — угрюмо произнес одержимый и помог ей встать: — Идем.

«Молодец, хорошо поддержал подругу», — Ахин до крови прикусил нижнюю губу, обозлившись на себя. Обратиться в чудовище — еще куда ни шло, но вот моральным уродом становиться он точно не хотел.

Ворота полуразрушенной стены Темного квартала они миновали без каких-либо осложнений. По непонятным причинам власти Атланской империи не посчитали необходимым выставить на них стражу, хотя, казалось бы, это был наиболее верный шаг и для пресечения возможной реакции порождений Тьмы на аутодафе, и для поимки одержимого. Впрочем, темные пребывали в столь подавленном состоянии, что беспокойство по поводу очередного восстания казалось сущей нелепостью, а Ахина, похоже, и вовсе не рассчитывали найти в Камиене.

«Ну да. Любой бы на моем месте сбежал из столицы сразу же после произошедшего, особенно будучи таким приметным, как чуть ли не единственный одержимый во всем мире. Любой, но только не я. Потому что я придурок».

Если бы не Аели и старик сонзера, то юноша, наверное, до сих пор бы валялся в полубреду на подгнившем тюфяке под навесом заброшенной смотровой площадки. Конечно, рано или поздно он очнулся бы и додумался бежать. Но скорее поздно.

Избегая случайных встреч с кем бы то ни было и прикрываясь сумерками, которые делали одержимого и саалею почти неотличимыми от обычных людей, Ахин и Аели успешно прошли половину рабочего квартала. То, что сперва представлялось как опасное бегство через город, по которому неутомимо маршируют отряды бдительной городской стражи, высматривающие преступников в каждом темном закоулке, начало напоминать простой вечерний променад.

— А тебя точно разыскивают? — подозрительно прищурилась саалея. — Старик Киатор не