Работа Минакова вышла в 1924 году. Впо-следствии этиловый спирт в растворе, предложенном Минаковым, заменили на метиловый и до сих пор используют в таком виде. Причина замены была экономической – метиловый спирт дешевле этилового и, в отличие от этилового, не становится предметом хищения (прием внутрь метилового спирта вызывает тяжелое поражение организма, которое может привести к летальному исходу).

К слову надо заметить, что профессор Минаков был далеко не единственным отечественным судебным медиком, продолжившим карьеру после Октябрьской революции. Новая власть уделяла судебной медицине не меньше внимания, чем прежняя. Уже в 1918 году при Народном комиссариате здравоохранения РСФСР был учрежден отдел медицинской экспертизы. В 1924 году в Москве была создана центральная судебно-медицинская лаборатория, которая в 1932 году стала Государственным научно-исследовательским институтом судебной медицины. В 1937 году при Народном комиссариате здравоохранения СССР была учреждена должность главного судебно-медицинского эксперта. Вдобавок к сохранившимся кафедрам судебной медицины открывались новые, а уже в 1920 году на во Втором Московском университете[63] и в Петроградском химико-фармацевтическом институте[64] появились первые кафедры судебной химии.

ХХ век стал веком бурного развития химии, что привело к столь же бурному развитию токсикологии. Выделилось новое направление – токсикологическая химия, наука, изучающая методы выделения токсических веществ из различных объектов, а также методы обнаружения и количественного определения этих веществ. Токсикологическая химия – основа судебно-химической экспертизы, которая занимается не только установлением причины смерти или факта покушения на жизнь по-средством химических веществ, но и установлением факта присутствия запрещенных или контролируемых веществ.

Судебную антропологию в ХХ веке развивали многие ученые, но первыми среди них были уже известный вам советский антрополог Михаил Герасимов и американский ученый чешского происхождения Алеш Грдличка. В 1918 году Грдличка основал Американскую ассоциацию физической антропологии и ее «рупор» «Американский журнал физической антропологии» («American Journal of Physical Anthropology»), который издается и в наши дни. В 1932 году Грдличка одним из первых применил метод фотосовмещения в целях идентификации личности, а сам этот метод во многом основывался на работах Герасимова.

Суть метода фотосовмещения в целях идентификации личности заключается в наличии зависимости между строением черепа и внешней пластикой головы. Имея прижизненную фотографию, судебный эксперт может установить по ней принадлежность найденного черепа. Надо ли пояснять, сколь важное значение имеет этот метод в судебной практике? Кроме фотографий также могут использоваться и прижизненные рентгеновские снимки головы.

Очень важной судебно-медицинской проблемой было качественное установление крови, иначе говоря – определение крови и ее принадлежности. На одежде человека, подозреваемого в убийстве, обнаружены бурые пятна, но подозреваемый утверждает, что это кровь свиньи, которую он зарезал два дня назад. Или же говорит, что это пятна краски, попавшие на одежду во время окрашивания полов в доме… Помните, как радовался Шерлок Холмс, когда наконец-то нашел реактив, который осаждался только гемоглобином и ничем больше (именно в этот знаменательный момент произошло знакомство доктора Ватсона и Холмса). Увы, в этом эпизоде Артур Конан Дойль выдал желаемое за действительное. В 1886–1887 годах, когда создавалось первое произведение холмсовского цикла «Этюд в багровых тонах», такой замечательной качественной реакции на кровь еще не существовало. Да и сама проблема была еще совсем юной. Первым ее начал разрабатывать в сороковые годы ХIХ века доцент Дерптского университета Карл Шмидт. В 1848 году Шмидт опубликовал работу под названием «Диагностика подозрительных пятен в уголовных случаях», в которой рассмотрел не только пятна, похожие на кровь, но и пятна, похожие на сперму. Работа Шмидта получила широкую известность, потому что проблема качественного анализа крови была очень актуальной. Исследования в этом направлении велись многими учеными. Так, например, упоминавшийся выше профессор Императорской Медико-хирургической академии Евгений Пеликан в 1850 году опубликовал статью «О затруднениях при исследовании крови». А в 1870 году было опубликовано «Наставление к исследованию подо-зрительных пятен», которое по поручению Медицинского департамента Министерства внутренних дел написал Генрих Васильевич Струве, видный российский судебный химик, бывший экспертом химико-микроскопических исследований при Управлении медицинской частью гражданского ведомства на Кавказе и в Закавказье[65]. Кстати говоря, великий химик Дмитрий Иванович Менделеев был членом Медицинского совета Министерства внутренних дел и курировал судебно-экспертную деятельность в области химии. Сохранилась его оценка одной из экспертиз из числа проведенных Струве. Менделеев полностью согласился с выводами экспертизы и указал, что «она проведена на высоком научном уровне». В общей сложности Струве опубликовал более 20 работ по судебной гематологии.

Одной из самых первых проб, позволявших установить наличие крови, была проба Ван-Дена, она же – гваяковая проба. О ней упоминает Шерлок Холмс, когда нахваливает Ватсону открытый им реактив: «Прежний способ с гваяковой смолой весьма громоздкий и ненадежный, как и исследование кровяных шариков под микроскопом, которое совершенно бесполезно, если кровь была пролита несколько часов назад».

Гваяковая проба основана на появлении синего окрашивания при взаимодействии раствора перекиси водорода со спиртовым раствором гваяковой смолы в присутствии содержащегося в крови фермента пероксидазы. Холмс был прав, когда критиковал эту пробу. Она сложная, не очень-то надежная, а самое главное, не позволяет определять видовую принадлежность крови, то есть не может дать ответ на вопрос – человеческая это кровь или нет. По гваяковой пробе нельзя давать окончательного суждения о наличии крови, так как положительную реакцию вызывают все биологические объекты, содержащие пероксидазу. Единственным достоинством этой пробы является ее высокая чувствительность – наличие крови определяется при разбавлении до 1: 10 000.

В 1899 году приват-доцентом патологической анатомии и гистологии Императорской Медико-хирургической академии Федором Яковлевичем Чистовичем была открыта реакция преципитации – образования нерастворимого осадка (преципитата) при взаимодей-ствии антигена с антителами[66]. Чистович обрабатывал кровь кроликов небольшими количествами сыворотки крови лошади или угря, вызывая образование антител, а затем смешивал такую обработанную кровь с большими количествами сывороток угря или лошади. Антитела лошади или угря, находящиеся в обработанной крови кролика, взаимодействовали с антигенами – белками крови лошади или угря, в результате чего образовывался осадок… Если вы ничего не поняли, то не страшно. Запомните только, что Чистович открыл реакцию преципитации, а в 1901 году немецкий ученый Пауль Уленгут предложил применить реакцию преципитации для определения видовой принадлежности крови. Материал (например, подозрительные пятна) по-следовательно обрабатываются сыворотками крови человека и различных животных. У сыворотки, которая вызовет образование осадка, та же самая видовая принадлежность, что и у исследуемой крови. Реакцию назвали в честь Уленгута, но в отечественной науке она справедливости ради именуется реакцией Чистовича – Уленгута. Таким образом, эксперты получили возможность дачи точного и однозначного ответа на вопрос: «Принадлежит ли эта кровь человеку?» Заодно проба Чистовича – Уленгута дает окончательный ответ на вопрос «Кровь ли это или нет?»