Начинало светать. Я еще подождал, потом объявил побудку. Собрались и поехали.

Так мы тащились три дня. Происшествий никаких не случалось, разве что Хлюдовик обожрался чего-то, то бегал в кусты, то лежал и стонал. Я вспомнил мрачное пророчество Кир-Хоя — сам он о нем, похоже, уже забыл, — Суса тоже встревожилась, но подсуетилась Лкаш. Не знаю, что она там в карете с Хлюдовиком делала, может, травами откормила или еще что, но наутро он был уже огурцом, даже выполз позавтракать вместе во всеми. Правда, все больше молчал.

Впереди маячили горы. Мы были почти что у цели. Вечером в очередной раз отработали план, внесли поправки, распределили роли. Сусу оставляли с лошадьми, как она ни противилась, но мы объяснили — снабжение утратить нельзя. Кир-Хой, как всегда, напророчил, что из боя вернутся не все, но так как поименно он назвать затруднился, а Хлюдовик был жив и здоров, я махнул рукой и посоветовал ему не выеживаться.

Было несколько тревожно. Я сначала валил на Кир-Хоя, потом понял, что дело не в нем. Радар. Вот что сейчас орало такими иерихонскими трубами, что лучшее было — взять манатки и валить. Только что было некуда, да и нельзя. Все, поздно. Но я изначально знал, что дракон — это жопа, что же сейчас-то не так?

Я жевал свои листики и думал. Смотрел на горы поверх голов Сусы и Лкаш. Вот закончится реденький лесочек — и все. Начнется работа, Димиэль. Кто знает, может, последняя.

Затрещали кусты. Никто внимания не обратил — Хлюдовик все еще периодически отлучался. Лкаш сказала — небольшой побочный эффект. Я неохотно повернул голову — мало ли, еще и этот хлыщ какое дерьмо притащит, но Хлюдовика не увидел.

На нас стоял и пялился пожилой удивленный хоббит.

— Здравствуйте, — сказал хоббит, чуть поклонившись. — Счастлив представиться! Я — Кенни. То есть с удовольствием откликнусь на это имя.

Хоббит как хоббит. Откуда он взялся? Маленький, глазки восторженные, круглые, щечки пухлые, кудряшки на голове. И радость на мордашке, все хоббиты такие, как будто они только что вылупились и мир им полянка с цветочками, а не мрак, кровь и разнузданный разврат — это по словам Кир-Хоя.

Появление хоббита на всех подействовало по-разному. Я оглядел всю нашу компанию: Суса расплылась в улыбке, Леона воспользовалась моментом и стащила у Хлюдовика кусок вяленого мяса — я сглотнул слюну. Анька чего-то жевал, хоббит его не заинтересовал. А вот Лкаш облизнулась два раза. Кир-Хой сидел с привычно каменной мордой.

— О, драгоценные мои! Предлагаю вам экскурсию к Великаньим горам, — продолжал хоббит, размахивая рученьками. — Самые интересные места, самые загадочные ямы, самые красивые водопады. Гарантирую, что ваше сердце не останется равнодушным! Эту поездку вы будете помнить даже в старости! Все самое-самое, другие гиды вам этого не покажут. Всего тридцать ультов.

Ага, смекнул я. Гид по местным достопримечательностям. Все, что мы можем и так посмотреть, но за деньги. Наверное, еще и кормить потребует. А все знают, что сколько хоббита ни корми, он в себя еще столько же упихать сможет. И пусть его раздует от съеденного, назад не вернет.

— Не, нам не надо, — пожала плечами Леона, и в этот момент из кустов вылез Хлюдовик.

— Иди сюда, блюдечко мое, — позвала его Лкаш, но вместо хлыща оживился хоббит. Он просиял милой улыбкой, подбежал к Лкаш и шлепнулся рядышком, сложив ручки на коленках.

«Так дело не пойдет, — подумал я, закусив губу, потому что Лкаш как-то оценивающе на хоббита посмотрела. — Нам не хватало еще воплей Ассоциации Гидов — “О, Элберет! Они сожрали Кенни!”»

Хлюдовик, довольный сменой жертвы, уселся рядом с Кир-Хоем и тут же поцапался с ним: оказалось, что он не заметил драгоценные кости и сел прямо на них. К счастью, хлыщ был легкий, кости не пострадали, ну и Кир-Хой за мечи не хватался, так, только проклятиями сыпал и пальцы веером расставлял. Хлыщ на удивление тоже не отставал: губу выпятил, глаза прищурил и что-то шипел. Кенни наблюдал за нами.

— Ну так что? — спросил он. — Когда хотите выдвинуться? Прямо сейчас или завтра утром? Сейчас можно увидеть ночное сияние над озером, а завтра — завтра будет горный рассвет. Всего тридцать ультов. Расскажу про черную-черную комнату и про гроб на колесиках!

Ну, это мне было знакомо еще по той, прошлой жизни. Как куда ни приедешь — везде русскоговорящие гиды. Половина живет в условиях гастарбайтеров, за второй половиной гоняется полиция. На местном языке знают ровно три слова, из них два — нецензурные, а ломят «индивидуальные экскурсии» за триста евро на дрянном джипе, по которому давно пресс плачет. Моя теща в Израиле, услышав от потенциального «гида» родное «шалом», так понесла чесать на иврите, что гид слился, даже не став нас уговаривать.

— Зачем ты нам нужен, хоббит? — наконец проснулся Кир-Хой. Он тщательно пересчитал кости, отвернулся от Хлюдовика и теперь был готов к разговору. — Мы тебя не планировали. Изъян в плане чреват огромными неприятностями, мне ли не знать. Мы и сами дойти можем!

— А мне он нравится, — заметила Суса. — Такой милый!

Хоббиты все милые, вздохнул я, но пока не вмешивался. Больше слушал радар.

— А самые смелые могут увидеть гнездо дракона! — Кенни уже вошел в раж. Он даже посучивал мохнатыми ножками. — Мы пройдем по Лысому хребту и заглянем в самое логово! Я эту короткую дорогу хорошо знаю!

Мы переглянулись: я, Леона, Лкаш и Кир-Хой. Потому что никакого Лысого хребта на карте не помнили. У Леоны была самая лучшая память, но и она незаметно для остальных покачала головой.

— Всего тридцать ультов, — еще раз напомнил нам хоббит. Похоже, заметив какой-то интерес, он прибавил: — С каждого.

Вот падла мохнатая.

— Это много, — сказала Лкаш и погладила Кенни по голове. — Давай сто за всех.

Кенни призадумался.

— Это мало. Двести.

— Сто десять.

— Сто девяносто пять.

— Сто одиннадцать.

— Вы часом не охренели? — спросил я. — Слушай, Кенни, нам твои услуги без надобности, так что вали-ка ты лучше отсюда.

— Согласен, — кивнул Кир-Хой и снова принялся за еду.

Леона ткнула меня в бок, надо сказать, довольно больно.

— Нет, — категорически помотал головой я. — Во-первых, мы… — я наклонился к ней ниже. — Что, опять весь план переделывать? Только что все просчитали!

— А во-вторых, — Лкаш тоже повернулась к нам и говорила так же тихо, — что это за Лысый хребет? Ты знаешь Лысый хребет, серденько мое сладкое? Я вон знаю только один, — и с этими словами она сняла с себя тюрбан и продемонстрировала всем, кто еще не видел, свои три волосины. Суса ойкнула.

— Это конура твоя лысая, а не хребет, — буркнул Кир-Хой, — старая ты трещина. Пусть валит отсюда, пока я его тебе не скормил.

Что-то он был сегодня не в духе, поэтому я немного ослабил бдительность.