Было сложно. Иногда мне казалось, что я действительно сошла с ума, и попадание на Фаэтану мне привиделось, но… Нет, всё было слишком реальным, особенно — боль в моём разбитом сердце. Я гнала прочь мысли о любимом, о Милане, о том, что нас всех связывало, вот только они возвращались вновь и вновь, выбивая воздух из моей груди. Хотелось умереть. Или забыть абсолютно всё, вырвать воспоминания из своей головы, оставив блаженную пустоту. Я с трудом осознавала, где нахожусь, словно, здесь, на Земле, провела не больше месяца, а там — всю свою сознательную жизнь.

Отпуск, которого я так ждала когда-то, стал моим спасением. Очередная смена обстановки, ласковое море и пустынный пляж помогли мне немного взять себя в руки. Правда, случилось это далеко не сразу. Больше двух недель я зализывала раны, надеясь, что земля снова разверзнется под моими ногами, возвращая меня в знакомую пентаграмму на задворках Нейлата. Вот только призывать меня обратно никто не спешил, а значит, мне нужно было учиться жить заново. Без них. Без моих любимых. Как же больно…

Я понимала Арда — он был обижен. Понимала Милану — её приёмный отец вернулся, да и настоящие родители теперь были рядом и, возможно, вместе… А вот понимать меня, мои чувства, похоже, никто не торопился. Растерянность сменилась злостью, затем — апатией. А потом я подумала и решила: “Какого чёрта?!”.

Да, это приключение было чудесным, да, я долго буду о нём вспоминать, а на отношения с мужчинами, возможно, не решусь никогда, ведь буду сравнивать всех с Ардаром, но сложить руки и уйти ко дну — это не про меня.

Рассчитывать на то, что я сама найду дорогу в другой мир было бы глупо. Экстрасенсы, маги, шаманы — я не отрицала, что кто-то из них мог действительно обладать силой, но как найти среди них настоящего? Да и ждал ли кто-то в Нейлате моего возвращения?

Скорее, нужно было привыкать к тому, что у меня осталась лишь я сама. Хотя… Я снова покосилась на часы и подбежала к столику, дрожащими руками схватив тест, на котором отчётливо проступила вторая полоска.

Боги, спасибо!

От облегчения и безумной радости меня перестали держать ноги. Я сползла на пол и разрыдалась, не переставая благодарить высшие силы за это чудо. Теперь у меня точно было ради кого жить! И я собиралась делать это так, чтобы мой малыш, мой будущий ребёнок, кем бы он ни был, никогда не почувствовал недостатка в любви и заботе, даже при условии, что он так и не узнает настоящего отца.

Впервые почувствовав недомогание, я грешила на нервы и стресс, затем — на незнакомую еду, которой на острове было полно, и только пару недель спустя меня обожгло странной, несущей новую надежду мыслью: что, если ночь у озера не прошла даром? Что, если, потеряв любимого, я принесла с собой, в себе, его крохотную частичку? Наше дитя.

И теперь, убедившись в том, что это — реальность, я, наконец, призналась самой себе, что моя жизнь всё же не будет совсем беспросветной и совсем скоро вновь обретёт краски.

Вытерев слёзы, я решительно встала и быстро прошла в ванную, поплескав в лицо холодной водой. Больше мне нельзя нервничать. Только спокойствие, только положительные эмоции, только надежда и цель на счастливое будущее. Я справлюсь. А любовь… Теперь мне есть, кому её дарить.

* * *

Ещё пять месяцев спустя…

— Любовь Андреевна, к вам посетители! — в кабинет заглянула Светочка и задвигала бровями, намекая, что может выпроводить их хоть сейчас, если я не в настроении вести длительные беседы.

— Кто? — поколебавшись, я всё-таки проявила любопытство и коротко улыбнулась, погладив заволновавшийся вдруг живот.

В последние пару недель мои замы и начальники отделов так старались оградить меня от работы, что я совсем заскучала. Я точно знала, что без бдительной Светочки тут не обошлось, но ругать девушку не видела смысла. Она по-своему заботилась обо мне, прилагая все усилия для поддержания моего комфорта. И снижение трудовой нагрузки явно входило в перечень из её списка, который она, наверняка, вела с удовольствием и энтузиазмом. Впрочем, за поддержку я действительно была ей благодарна.

Узнав о моём интересном положении, сотрудники, конечно, позлословили, пока не поняли, что ребёнок — действительно плод большой любви, а быть с его отцом я не могу из-за непреодолимых обстоятельств, а не потому, что он от нас отказался. Хотя, если разобраться, не так уж они были не правы — Ард меня не вернул, значит, бросил. Но я давно его простила. Пожалуй, можно было сказать, что мы с ним квиты. Я передала его, он — меня. Всё по закону жанра.

— Какой-то мужчина, — громким шёпотом ответила Светочка, вырывая меня из мыслей, и возмущённо добавила: — С ребёнком! Сказал, что хочет обсудить партнёрство, и обязательно только с вами! С замами даже говорить не захотел.

Я вцепилась побелевшими от напряжения пальцами в край стола, чувствуя, как сердце пропустило удар, а затем, глупое, понеслось вскачь, разгоняя по венам пустую надежду. Умом я понимала, что это не может быть Ард. Не здесь, не через полгода тишины, но…

— Впусти, — прохрипела я и устремила взгляд на дверной проём, а секретарь укоризненно покачала головой и скрылась в приёмной. Оттуда донеслись приглушённые голоса, а ещё через полминуты дверь снова открылась, пропуская в мой кабинет высокого темноволосого мужчину и рыжую девочку с огромными золотыми глазами.

В этот момент для меня не существовало никого и ничего, кроме таких знакомых и безумно родных, несмотря ни на что, существ. Мир сузился до маленькой точки, в которой мы, наконец, пересеклись, и замер, растянувшись на целую вечность.

— Мама! — облегчённо выдохнула Милана, разбивая момент на тысячу хрупких осколков, и рванула ко мне с искренним порывом обнять.

Я резко встала, одной рукой опираясь на край стола, а второй придержав уже довольно большой живот, и лисичка вдруг споткнулась, зацепившись за него взглядом. А затем, и вовсе, остановилась, благоговейно прошептав:

— Можно? — и, не дожидаясь ответа, коснулась живота ладошкой, расплывшись в шальной улыбке: — Я его чувствую, пап! Он мне отвечает! С ума сойти!

Я фыркнула и закатила глаза. Действительно, есть от чего свихнуться. Аппарату УЗИ, значит, не отвечает, прячась от врачей уже полгода, а сестрёнке — пожалуйста. Не выдержав, я наклонилась и крепко, насколько смогла, обняла Милану, покрывая её лицо торопливыми поцелуями. Боги, как же я скучала!

На Арда я старалась не смотреть, в глубине