— Побудь пока здесь, Танюша, — Стас усадил меня на мягкий диван. — Я пойду договорюсь, чтобы машину подогнали ко входу. Нечего тебе на жаре стоять.

В ожидании Стаса я через стеклянную стену холла рассматривала две группы туристов, которые оживлённо переговариваясь, выгружались из лимузинов у входа. Степенные немцы, задрав головы, рассматривали купол отеля. Улыбчивые японцы немедленно разбились на несколько стаек и принялись фотографироваться на фоне входа с вывеской. И вдруг я увидела Егора, который осторожно лавировал между низенькими японцами, стараясь никого не задеть. Он дошёл до стеклянной двери и стал внимательно высматривать что-то в холле.

Неужели это Егор? Как же он здесь оказался? Да что ты сидишь, клуша? Беги за ним! Я вышла из ступора и побежала к выходу. Туристы в этот момент толпой ввались в отель. Я с разбегу влетела в толпу японцев, стараясь не упустить Егора из виду. Но беда в том, что я ростом не выше японцев, и даже ниже некоторых из них, поэтому они полностью заслонили мне обзор. Совершенно не дипломатично и крайне не толерантно проклиная их муравьиную манеру ходить стайкой, держась друг за дружку, я повернулась и хотела проскочить с другой стороны. Но там два парня из обслуги отеля везли огромную тележку с чемоданами, а следом за ними неспешно шли немцы. Ухватившись двумя руками за тележку, я резко развернула её, отвоевав себе узенький проход между ней и полной пожилой фрау, которая важно, как пароход, плыла по холлу. Протиснулась было в проход, но не рассчитала расстояние. Или же плотный завтрак лишил меня былой лёгкости. На полном ходу я врезалась в фрау. Она завизжала от неожиданности и выронила сумочку- ридикюль. Сумочка ударилась застежкой — "поцелуйчиком" об пол, открылась и исторгла из себя все содержимое.

Бормоча по-английски извинения, я присела на корточки и принялась собирать немецкое имущество с пола. Как назло здесь все было такое крошечное! Сумочка под завязку была набита всякой мелкой всячиной. Совершенном непонятно, как эта женщина ухитрилась впихнуть туда абсолютно невпихуемое! Вплоть до фото в деревянной рамке, на котором сама фрау в белом платье и фате радостно обнималась с пожилым солидным господином в чёрном смокинге. Запихав наконец все предметы на место, я сунула сумочку в руки фрау и бросилась к выходу. Но Егора на улице уже не было. Уже? Или мне просто показалось, что он там был?

Я выхватила из сумки телефон и позвонила ему на "Ватсап". Но мелодичный голос автоответчика сообщил мне, что абонент вне зоны доступа. Тогда я отправила сообщение Матильде с вопросом: не знает ли она, где Егор?

"Прости, дитя, ничем не могу помочь! Егор иногда бывает так занят на основной работе, что пропадает на несколько дней, не выходя на связь, " — немедленно ответила Матильда и прилепила к сообщению грустный смайлик.

Основная работа. Ну конечно. Он же личный референт шейха. Вопрос в том: какого именно и где? Я ведь практически ничего о нем не знаю. И можно ли верить тому, что мне рассказали?

Я побежала направо, до угла, вернулась и бросилась налево. Егора — если это был он — и след простыл. Зато я увидела Стаса, который почти бежал к гостинице. Меня он не замечал. И даже на расстоянии было видно, что Стас взбешён. Его губы были сжаты в нить. Глаза пылали. Льняная белая рубашка съехала назад. Широкий отложной воротник сбился на плечо, обнажая его, а волосы растрепались. Стас на ходу нервно пригладил волосы, одернул рубашку вниз, поправляя её, и только тогда заметил меня. Его губы растянулись в вымученной наигранной улыбке.

— Стас, что происходит? — я поправила ему воротник.

— Ничего, — с фальшивой беспечностью отмахнулся он. — А почему ты стоишь на жаре?

— Стас, я слишком хорошо тебя знаю, поэтому повторю вопрос: что случилось?

— Да ничего, любимая, правда, — улыбнулся он. — Просто… нет, ты не поверишь… я упал.

— Почему? Как это упал?

— Да поскользнулся на этой зеркальной плитке — будь она неладна! Очень прошу: не выспрашивай подробности. Мне стыдно. Я ж мужик. А разъехался, как корова на льду.

Я пытливо посмотрела на него. Он совершенно искренне покраснел от стыда. Это было правдоподобно. Есть люди, которые легко переносят конфузы. Стас к их числу не относился. Как-то зимой он упал возле нашего офиса. Охранник у входа и служащая из бухгалтерии со смехом попытались его поднять и упали рядом. Через полчаса Стас уволил обоих, и я до сих помню его пылающее от стыда лицо, с которым он зашёл в офис.

Поэтому он так остро воспринял насмешки Дианы, Риты и Матильды, когда они потешались над ним в сообщениях по "Ватсапу". Расчет нашего клуба был верным, как в аптеке: Стас мог простить все, кроме насмешек над ним. Это была его ахиллесова пята, болезненная слабость, любимая мозоль, которая есть у каждого из нас. И благодаря тому, что на мозоль ловко надавили, он и вернулся ко мне. Я никогда над ним не смеялась. И даже сейчас сразу начала сочувствовать.

Стас

Красиво у них тут, как в сказке. Спору нет. Но пунктуальность — не самая сильная черта характера местных жителей. Здесь вообще никто никуда не торопится, хотя часы есть у всех. И дорогие часы. Только вот смотреть на них местные забывают. Договорились с гидом встретиться в восемь у гостиницы. Вчера ему два раза повторил, чтобы он не опаздывал. Иначе попадем в пустыню в самую жару. Тут уже не до верблюдов будет, когда дует горячий ветер, словно в небе висит гигантский фен. Так нет же! Половина девятого, а его и близко нет.

Ко входу подкатила длинная цепочка лимузинов, и из машин посыпались японские и немецкие туристы. И если японцы с их малым ростом мне никак не могли заслонить обзор, то из-за здоровенных немцев вообще ничего невозможно было рассмотреть. Я попытался обойти толпу и вдруг увидел знакомую физиономию. Сомнений быть не могло: передо мной стоял Егор. Референт долбаного шейха, с которым нам предстояло подписать контракт. Это что вообще? Я свою Таньку буквально выдернул из-под этого озабоченного арабского мудака. Половину мира пролетел, от него подальше. И тут его шестерка прямо перед гостиницей крутится. А шестерки всегда рядом с боссом. Значит, и шейх здесь? Не может быть, чтобы это было совпадением!

Нет, я тебя к Тане не подпущу! Я уже твердо решил, что это моя девочка. Она там себе, что угодно может придумать: