высоко, поэтому я сосредоточилась на тех, до которых могла дотянуться. Проверила одну треть книг, наконец найдя подходящий фолиант. У меня задрожали руки от прикосновения к толстому тому «Переправы снов» от лучезарного по имени Фарес. Очень старая работа, написанная ещё до полного разделения миров. Фарес был надменным средним сыном царя Воздуха и вошёл на территорию Переправы с пренебрежением и ненавистью к палагейцам, на что та решила его проучить. Фарес бродил в иллюзиях более трёх лет, пока Гипнос не сжалился над мольбами его отца и самого Фареса. Лучезарный с тех пор ни слова дурного о палагейцах не сказал, а о пройденных кошмарах писал в своей автобиографии.

Я прижала том к груди. Интересно, Кай заметит пропажу, если одолжу её почитать на пару дней?

Бегло осмотрев соседние книги, я вытащила стоящий неподалёку «Трактат о богах Палагеды»: история Танатоса, Гипноса и Мороса. Я едва не подскочила от восторга, взглянув на содержание. Несколько глав посвящены Гипносу и его детям, которых он поставил во главе Переправы. Там наверняка повествуется о том, как она была создана.

Я прижимала уже три книги к груди, боясь расстаться с обнаруженным сокровищем, когда послышались шаги по коридору и голоса. Кровь отлила от лица, я чуть не выронила находки. Мне удалось вернуть две книги на места, прежде чем голоса стали слишком близки. Я бездумно бросилась к встроенному гардеробу, проклиная собственную жадность, втиснулась между развешанными костюмами и тихо закрыла створчатую дверцу шкафа. Вовремя проглотила ругань, поняв, что это двери-жалюзи. Через расстояния между деревянными панелями я видела кабинет, мне же нужно было вести себя тихо и не двигаться, чтобы не оказаться обнаруженной. Я слишком поздно заметила, что в руках осталась книга Фареса. Будь я в другой ситуации, треснула бы себя томом по голове за глупость, но сейчас лишь задержала дыхание и зажала себе рот рукой.

– Давно не видела Иво таким взвинченным, – сказала Мейв, заходя первой. – Он до мелочей разъяснил поварам из ресторана на первом этаже, какие блюда хочет на ужин. Притом усилия не ради нас, а из-за этой смертной.

– У смертной есть имя, Мейв, – отозвался Кай, заходя следом.

Ну охренеть. Если они меня найдут, то Мейв не то что не заступится, она будет только рада помочь Каю спустить с меня шкуру.

Она была в чёрных джинсах, коротком красном свитере и кожаных сапогах. Шоколадного цвета волосы убраны в высокий хвост. Несмотря на внешнюю простоту наряда, Мейв умудрялась оставаться соблазнительной. Я посмотрела на свои потёртые джинсы и похожий свитер, но точно не выглядела хоть вполовину так же хорошо. Невольно тронула свою причёску. Может, не стоило стричься? Все дилеммы внешнего вида исчезли, когда взгляд Кая задержался на книжных полках.

– Её имя не имеет значения, если даже на Иво она умудряется так влиять. Она путается под ногами, – продолжила Мейв, хотя в её голосе не было привычного раздражения.

– Он просто хочет произвести хорошее впечатление, потому что Элион его то и дело портит, – ответил Кай и, к моей удаче, отвернулся от стеллажей. Он снял пиджак и устало сел на диван. – Попробуй с ней подружиться, Иво это порадует.

Мейв что-то недовольно пробубнила себе под нос.

– После её появления в лавке деда три дня не мог успокоиться, – призналась Мейв, и я замерла, не понимая, что такого сделала. Мы с Аяксом всего лишь поговорили.

– В чём дело? Её сны были ему неинтересны? – вяло поинтересовался Кай, однако при разговоре с Мейв он не отвлекался на телефон или планшет, уделяя девушке всё своё внимание.

– Наоборот. Она сказала ему, что видела чёрное пламя. А теперь мы выяснили, что со Жнецом она встречалась и ранее. Деда не знает про то, что чёрное пламя создано им, и трое суток рылся в собственной библиотеке в поисках ответа. И ещё одного смертного перекормил чаем с маковым отваром. Мне пришлось вызвать «Скорую», – пожаловалась девушка, надув губы.

– Это ему зачем?

– Он дал Кассии привычную дозу мака, всем её подливает в чай, чтобы позже получить плату рассказами о снах. Так девчонка выпила и глазом не моргнула. Даже сонливости не было, а деда идеально высчитывает дозу. Теперь он в себе не уверен. Боится, что стареет и теряет знания.

Услышав обвинение, я не испытала и капли стыда, наоборот, ощутила раздражение. Так и надо Аяксу. При следующей встрече заставлю его самого выпить тот чай.

– Может, действительно перепутал, – Кай отмахнулся от темы, явно не считая её важной.

– Надеюсь, впредь она к нему не сунется. После попытки ограбления смертными деда месяц отходил, пришлось отвезти его в Палагеду на неделю. Я безумно благодарна тебе, Кай. Ты вернул всё украденное, но эти варвары разбили старинный сервиз и сломали несколько шкатулок. Они были бесценны. – Мейв выглядела искренне опечаленной, и мне стало стыдно за поведение людей.

Я не расхищала магазин Аякса, но сама влезла в кабинет Кая, чтобы взять то, что мне не принадлежит. Внезапно книга в руках показалась вдвое тяжелее, и я решила поставить её на место, как только они уйдут.

Кай протянул руки, и Мейв покорно села к нему на колени, оказавшись со своим парнем лицом к лицу. Мои щёки залил жар, я отступила, вжавшись в дальнюю стенку шкафа.

– Идиоты получили по заслугам. Элион чисто работать не умеет, и они заплатили сполна. Не волнуйся, у Аякса прекрасное здоровье, он проживёт ещё долго, – успокаивающий голос Кая убаюкивал, пока он гладил спину и поясницу Мейв. В его руках вспыльчивая девушка становилась покорной и расслабленной.

В груди закололо от её очевидного беспокойства за дедушку. У меня нет настоящей семьи, но верю, что обязательно её отыщу. Привратник поможет, он должен знать ответы, где искать моих родственников. Обязательно хоть кто-то остался. Беспочвенная уверенность, но я чувствовала, что должна найти свои корни, узнать о них, чтобы наконец понять себя. Сейчас я будто пустышка, заполненная временной и упрощённой копией себя, пока настоящая я потеряна либо отобрана утраченной памятью и обстоятельствами. Из-за этого не покидающего ощущения все попытки заполнить свою жизнь событиями, учёбой и повседневными заботами казались фальшивыми.

Руки Кая переместились на бёдра Мейв, грусть исчезла с её лица, и она прильнула к нему ближе. Моё сердце забилось где-то в горле, когда она накрыла его губы своими. Ласковые прикосновения стали жадными, а поцелуи глубокими. Я зажмурилась и начала проклинать бога Мома: эта шутка выходит за всякие границы. Если они займутся любовью прямо на диване, то я сгорю от стыда, не представляя, как потом смотреть им в глаза. Зажмуриться-то могу, а вот как заткнуть уши? Послышался шорох одежды, тяжелое дыхание. Я резко открыла