Не удача ли, что благодаря мужу я наконец научилась любви к слову «нет»? К такому «нет», какое умеет сказать только он, не дергаясь, не колеблясь, без нажима проводя условную черту. Граница не под током, но мне и в голову не приходит переступить. Наверное, я впервые ясно чувствую, что значит – граница. Это такое «да», которое точно знает, где его ждут. Это «да» отцовское, мужское.

Если подумать, психолог удивлялась напрасно: кому и создавать семью, как не женщине, завороженной слиянием, и мужчине, выставляющем границы. Кто еще выплывет в ее плавком море любви, как не его рефрижератор?

Однажды мне приснился сон про короля айсбергов. У нас на районе, в скромной курточке, пешим ходом, меня от квартиры (точно, что не до) провожал Путин. Провожал ухаживая, помогал искать местный автобус. Сразил меня тем, что, сказал, мой научный руководитель Владимир Иванович Новиков – его отец. Я иду потрясенная невероятной близостью к герою и воображаю, каково же Владимиру Ивановичу быть отцом президента. Потом соображаю: «Ты пошутил?» Герой мило морщится – типа ой, да, только не бейте, шалость удалась. Я раздумываю, что скажет самая шикарная из моих подруг, когда я открою ей тайну своих головокружительных отношений. И трепещу, натурально дурочка с окраины, от догадки, что это он меня заметил в нашу единственную встречу в Ново-Огареве. Проснувшись, я с досадой вспоминаю, что сон про верховного героя мне приснился аккурат после неожиданно долгих, через пушистую голову спящего Самса, и потому особенно для меня дорогих и романтичных рассказов мужа о газовых гигантах Юпитере и Сатурне, о сжатии водорода, о нашем маленьком солнце, которое зато дольше горит, и о городе-телеге на Меркурии, который вечно катится по ускользающей сумеречной зоне, как это остроумно придумано в книге про покорение Марса.

Вспоминаю с досадой на себя, на женскую эту тревогу, которую мой ночной герой персонализировал куда как наглядно, а я – воплотила всей юностью: женщина, боящаяся мужской спины, сам факт, что мужчина еще с ней, воспринимает как повышение своего статуса, а уж если рядом тот, кто вообще редко рядом – всегда на отлете власти, занятости, хандры, – она записывает их считаные мгновения наедине в очки триумфа.

Этот сон о свидании с самым занятым и далеким из российских мужчин стал агонией моего страха льда.

В моем холодном озере с лебедями отразился необыкновенно жаркий и трудный день. Без питья и еды, но с казенной лопатой и банкой серебристой краски мы застряли на кладбище Ракитки, где едва сквозь стыд и высоко проросшую сухую траву я отыскала участок с могилами матери и дяди. Мы красим оградку, и я который раз кляну наше с мамой недоумие, натолкнувшее выбрать модель с бороздками и гранеными витушками. Впрочем, красит скоро уже только он, а потом копает, набрасывает холм, укрепляет крест, пока я стенаю от жары и жажды с земли, где расселась, убаюкав у груди малыша, нахихикавшегося от щекотных травинок между участками.

Слава тем, кто нас бросил. Кто нам не подошел. Кто недоступен, занят и далеко. Кому не до нас. Иначе мне было бы не пробраться к тебе, единственно положительному герою моих снов.

В чем сила, брат? В кладбищенской лопате, в удобных термосах со львом и уточкой, купленных ребенку для каш, в бумажных коробках на антресоли, куда наконец уместился мой архив, в стеллажах на балконе и полочках в шкафу, во всем подкрученном и подклеенном, купленном по списку и выловленном на «Али», в повседневных следах его присутствия, которыми я будто обнята, хотя пересекаемся мы, как и все живущие бок о бок пары, не так уж часто.

Однажды я глупо тороплюсь через дорогу, сердясь на только что переключившийся с зеленого светофор. Сзади слышится беседа двух интеллигентных мужских голосов. «А что, нажать не судьба?» – хмыкает один, разумея кнопку переключения сигнала, которой я не коснулась, рассудив, что теперь долго ждать, пока откликнется. «Зачем, она ведь женщина», – иронически отвечает другой.

Не оборачиваясь, я перехожу дорогу вместе с ними и чувствую, что странно не тронута их насмешкой. Ну да, еще бы, я ведь женщина.

И потому придет мужчина, чтобы вовремя нажать на кнопку для меня.

23 февраля 2019

Полезный глюк

На днях мне подарили маленькую и очень неформальную книжку психолога Адрианы Имж – после чего я окунулась в психосёрфинг по интернету. Очень позабавило, как сама Имж поздравляет себя со своевременной терапией «боли и чувства одиночества», мучивших ее «с 13 до 23» лет, потому что вместо этого хочется поздравить ее с нормальным, вовремя завершенным взрослением. Психотерапия – дело долгое, но ведь бывают случаи, когда зажимы душевной жизни снимаются не профессионально и мгновенно. Так, я надолго благодарна:

– его ключу, которым так и не смогла открыть его же дверь, когда окончательно поняла, что да, ну не сложилось у нас, и правильно;

– случайной встрече со студенческой любовью, когда поняла, что надо же, ведь и раздражает он меня буквально тем же, чем десять лет назад, так что и не показатель, что до сих пор иногда снится;

– незнакомцу в компании, которому впервые не стала представляться как журналист и по его реакции поняла, что критик – не такая уж невыразимо эксцентричная профессия;

– словам «Бог за ней присмотрит», сказанным подругой о другой подруге, которую – да и не только ее – я мгновенно отучилась опекать;

– фразам «Чего выдумывать-то?» и «Каждая девушка достойна заботы и любви», сказанной священниками об очень сложных взаимоотношениях, благодаря чему поняла, что все разумное – просто.

15 июня 2014

Приплыли

Высоких и стройных. Я люблю высоких и стройных. Что ж тут такого, скажете вы? Кто же не любит высоких и стройных?

В том и дело: это я, я не люблю, но велю себе полюбить, похлопывающими движениями втираю аутотренинг.

Классику пишут, чтобы по ней жить. И я определилась со школы: между Безуховым и Болконским я выбираю того, кто помягче. Побольше, потолще, посмешней. Кого никому не надо, а он будет ждать, и единственно почему не женится вот сейчас на ней, тоже на этом этапе романа всеми отвергнутой, – так только от сознания, что он еще пока не «красивейший, умнейший и лучший человек в мире».

Ни пока, ни когда.

Потому что «лучший» тут – не выбор женщины, а самоопределение мужчины. Он выбирает быть лучшим – или моим. Стержень в