Веронике было не больше, чем в прикроватной тумбочке в его номере. К тому же, она была одного возраста с Виктором Борисовичем. Хотя кто разберет этих азиаток? Угадал Олег только с кружками: огромными, запотевшими, с позолоченным вензелем HB на боку.

Когда гости разобрали пиво, на подносе осталась только пустая кружка и бутылка минеральной воды. Амбассадор открыл минералку и наполнил кружку до половины.

– А вы что же? – спросил Виктор Борисович.

– Я повременю, – Андрей улыбнулся и поднял кружку. – Ну, за знакомство!

Выпили. Вероника принесла закуски: баварские колбаски с картофельным пюре и капустой, свиная рулька на доске. Нашлись даже соленые брецели, правда, немного непривычной формы, как будто их изготовили на заводе «Красный калач».

Амбассадор не спешил никого убеждать во вреде алкоголя, напротив, следил, чтобы кружки у всех были полны. Под немецкое пиво и аутентичную закуску понемногу разговорились. Говорили о чем угодно, только не о причине, собравшей их в этом зале.

– Да какой три-дэ-принтер? – убеждал Виктор Борисович полноватого сверстника Олега. – Я ЧПУ первым на всем заводе освоил. Мне эти принтеры до одного места.

– Ты обратил внимание, какая девчонка дежурит на входе? – спрашивал молодой паренек у Давида. – Вот бы с кем кофе попить!

– У нее кольцо на пальце.

– Так мне не жениться.

Как всегда, после первого литра развязался язык и у Олега. Перезнакомились по второму разу. Сам Олег, рассказывая о себе, уложился в два слова: «офисный клерк». Сверстника звали Арсений, и у него был какой-то бизнес во Владимирской области. Давид оказался профессиональным борцом – но там и по фигуре было видно: то ли борец, то ли пловец. Виктор Борисович работал на заводе, а последний паренек по имени Валера временно подрабатывал курьером.

Сообщение Андрея о том, что после ужина дорогих гостей ждет сауна, восприняли с восторгом. В подвальное помещение переместились заметно повеселевшим и подружневшим коллективом. Сам амбассадор не пошел, только передал гостям две пятилитровки светлого нефильтрованного и распорядился, чтобы им выдали халаты и полотенца.

Десять литров на пятерых оказалось в самый раз. Потому что немецкое пиво все-таки слабенькое, да и часть его по традиции, разбавив водой, вылили на камни. После третьей ходки расселись на кожаных диванчиках в предбаннике, разговорились о сокровенном.

– Я почему пью? – сказал Арсений. – Во-первых, это вкусно. У меня же все свое. Пивоварня домашняя, не на продажу, для себя. Варю крафтовое. Литров сто – сто двадцать в месяц. Мне много не надо. Так, посидеть с друзьями. И сырком своим же закусываем – красота.

– Да как не пить, – сетовал Виктор Борисович, – когда вся бригада пьет? А я что же, штрейкбрехером буду? Сейчас, конечно, не как тридцать лет назад, в обед за беленькой уже не бегают, но все равно: получка, аванс, премия, когда праздники всякие, пятница… Поводов хватает.

– Если б не алкоголь, я б до сих пор девственником остался, – откровенничал Валера. – Нет, кроме шуток. Раньше как увижу красивую девчонку – так не знаю, как подойти, о чем говорить. Краснею, бледнею, двух слов не могу связать. Хорошо друзья в общаге приучили к вину.

– Теперь знаешь, о чем с девчонками говорить? – спросил Олег.

– Да когда выпью, все как-то и без разговоров получается, – хохотнул Валера.

– А мне тренер сам сказал, – признался Давид. – После тренировки – одна бутылка, для напряжения. Ну, то есть, как сказать? От напряжения. Потому что за день так накидаешься, что по-другому не заснешь. Глаза закрываешь, а там… борьба.

– Накидаешься – в смысле этого самого? – Виктор Борисович щелкнул пальцами по горлу.

– Не-ет. Через бедро, через плечо.

Повисла пауза. Заметив, что все с ожиданием смотрят на него, Олег подумал: «Это все-таки чертов клуб анонимных алкоголиков!»

– Да я-то почти не пью, – словно оправдываясь, начал он. – Только по выходным и в поездках.

– А ездишь много? – спросил Арсений.

– Прилично.

Олег не стал уточнять, что в последние два-три года стал путешествовать чаще, чем раньше. Использовал буквально каждую возможность. Тем более не сказал, что, может, и катается по миру так много, потому что в поездке разрешает себе все. Олег и себе-то не хотел в этом признаваться. И не собирался изливать душу перед малознакомыми людьми.

– Если пьешь умеренно, тогда зачем ты здесь? – не унимался бизнесмен. – Мы же все тут, как я понимаю, собираемся завязать. – Он обвел глазами остальных.

– Если так, как сегодня, то можно долго завязывать, – попробовал отшутиться Олег. Он взял со стола стакан с уже теплым пивом, сделал глоток и вздохнул. – Напиваюсь сильно в последнее время. – Про себя он называл это состояние «блэкаутом», но тут сказал: – До беспамятства. Так что утром не помню, что делал вчера.

– А что делаешь-то? Бывшим звонишь или морды бьешь?

– Да какой из меня боец… – Олег отхлебнул еще пива со вкусом хлебных отрубей. – В том-то и дело, что я не помню, что творил. Но всегда боюсь, что что-то плохое. Иногда неделю потом обхожу место, где пил, и не звоню тем, с кем пил.

– Понял тебя. Но я бы на твоем месте не переживал. Знаешь пословицу «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке»? Если ты трезвый ничего такого не планируешь, то и по пьяни не станешь на людей кидаться или в женских колготках по двору бегать. Ты же в итоге дома просыпаешься?

– Дома.

– Одетый или раздетый?

– Когда как.

Все засмеялись, и сам Олег в том числе. Как ни странно, на душе у него как будто полегчало. Он допил пиво и наполнил еще один стакан.

– А я не могу остановиться, – признался Давид. – Одна бутылка пива после тренировки – хорошо. Две – совсем хорошо. Но бывает и пять, и шесть. И это уже не хорошо. Тренер пока не ругается, но мне самому видно. Стал слабеть. Раньше мог целый день тренироваться, а теперь пять кругов вокруг зала – и все. Не могу дышать.

– Это ты не можешь остановиться? – усмехнулся Виктор Борисович и вытянул руку перед собой. Мог бы и не вытягивать, все и так заметили, как дрожат пальцы старика. – Видал, какой тремор? Как с таким у станка стоять? Мне еще семь лет до пенсии. И головой совсем ослаб. Где выпью, так и закемарю. Дочь плачет. Как-то вышла мусор выкинуть, а там я на лавочке прикорнул, и какая-то цыганка у меня часы с руки сымает. А часы золотые, с гравировкой… – Он отпил из своего стакана и поморщился: – Как вода.

– Часы, говоришь? – глядя в пол, сказал Арсений. – А меня и обворовывать не надо.