– Джейкоб, ужин готов.

– Но мам…

– Хватай мяч, пока его не унесло.

Джейкоб на прощание протянул Айзеку руку, чтобы тот дал пять. Айзек помедлил, затем ударил по ладони.

Я закрыла книгу и встала. Сара пригласила меня на ужин, так что я взяла из холодильника бутылку вина и направилась к ним.

– Ты сказала, ужин готов, – донесся голос Джейкоба.

– Я говорила, что начинаю готовить.

– Нет, ты сказала…

– Какая разница? – перебила его Сара.

– Большая, – ответил он, вскинув голову, и выбежал на террасу. – Можешь не спешить, – буркнул Джейкоб, проходя мимо меня. – Еды еще нет.

Действительно, на кухне ничего не было. Увидев меня, Сара достала два бокала, налила вино, которое я принесла, и подала мне его дрожащей рукой.

– Видела, как Джейкоб играл в футбол с Айзеком? – сказала я.

– И что? – резко ответила Сара, как будто ожидая продолжения моей фразы.

– Все хорошо? – спросила я, глядя на нее.

– Да. Все в порядке. – Она сделала большой глоток вина.

– Ты не хочешь, чтобы Джейкоб играл с Айзеком?

Сара искоса посмотрела на меня, а отвернувшись, сказала:

– Просто он и так весь день на солнце.

Говорили, что Айзек живет на отмели круглый год. Живет один, мало с кем дружит и лишь иногда выпивает в компании в пабе. Честно говоря, я бы и внимания на него не обратила, не окажись Айзек в море в тот день. Знаю, это несправедливо, но если бы он первым вытащил Марли, мокрого, тяжело дышащего и напуганного Марли, то Айзек стал бы для меня самым замечательным человеком на Земле. Я осыпала бы его подарками, готовила бы ему обеды и бросалась обнимать при каждой встрече.

Поэтому мне и казалось странным, что Сара ведет себя иначе. Айзек спас Джейкоба, а она, напротив, избегала его общества.

– Ты считаешь себя ему обязанной?

– Обязанной? – переспросила она, отмеряя рис кружкой. – С чего вдруг?

– Он спас твоего сына.

– Любой на его месте поступил бы так же.

Сара неуклюже наполнила сковороду рисом, просыпав несколько зерен на столешницу.

День восьмой, 6:00

С верхушки мыса до отмели девяносто девять ступенек. Жаль, что не больше, ведь с каждым шагом я все ближе к дому. К встрече с Ником.

Всю ночь я гуляла, исследуя при тусклом свете луны давно забытые тропинки, и думала о Джейкобе. Глаза жжет от усталости, голова болит. Я по-прежнему босая, в пижаме, с растрепанными волосами.

На отмели меня начинает бить дрожь. Я представляю, как, зайдя домой, бужу Ника, он приподнимается в кровати и внимательно слушает. Надо было сразу же вернуться, просто после разговора с Айзеком мне… мне нужно было время.

К моему удивлению, дверь открыта. Неужели Ник пошел купаться? Нет, освещенное рассветными лучами море совсем безлюдно.

Диван не собран, на матрасе еще видны очертания тела Ника.

– Ник? – слабо хриплю я.

И в ответ слышу только собственное дыхание.

Я на взводе: перед глазами все плывет, мысли путаются. Я наливаю стакан воды и залпом выпиваю его. Со стуком ставлю на стол и вдруг замечаю камешек и песчинки, а под ним – записку.

Почерк чужой, не Ника. Наверное, оставили на пороге, придавив камнем, чтобы не улетела. Я внимательно гляжу на лист бумаги, как ученый на необычное существо.

Сара!

Нам надо СРОЧНО поговорить о Джейкобе. Я все объясню! Прости меня.

Айзек

Изнутри горячей волной накатывает паника. Теперь понятно, куда подевался Ник.

Я выбегаю из дома, а каждая клеточка моего тела кричит: «Нет! Только не так! Пожалуйста, только не так!»

Отмель понемногу оживает: жильцы отдергивают шторы и открывают двери, дети еще в пижамах выскакивают на пляж, а сонные родители ставят чайники и достают хлеб и бекон.

Я бегу быстро, загребая песок, и Диана, заметив меня, даже перестала вытряхивать одеяло. Роберт и Лоррейн, стоящие между двумя домиками, тоже провожают меня любопытными взглядами. Да какая разница! Пусть смотрят!

Когда я наконец замечаю Ника, дыхание уже перехватывает. Он всего метрах в десяти от меня, но уверенным шагом забирается по ступенькам, которые ведут к дому Айзека.

– Ник! – отчаянно кричу я.

Он не оборачивается. Неужели не услышал?

– Ник! Стой! – зову я еще громче.

Какая-то женщина с ребенком на руках бросает на меня сердитый взгляд.

В пятку впивается галька, и все же я не отстаю.

– Ник!

Слишком поздно. Он кулаком барабанит в дверь, и Айзек ему открывает.

Когда захожу я, оба смотрят в мою сторону.

На Нике шорты и выцветшая зеленая футболка, в которой он любит спать. Волосы на затылке стоят торчком, на губе пятнышко зубной пасты. Вид у него слегка хмурый и невероятно ранимый. Ужасно хочется взять мужа за руку и поскорее увести отсюда.

В доме на удивление тихо – как бывает на море перед порывом шквалистого ветра, что вспенивает волны. В углу комнаты колышется паутина с дохлой мухой. Окно облепили летающие муравьи, на рулонной шторе виден серый след от мотылька. Ник замечает, что в правой руке у меня записка от Айзека.

– Что все это значит, Сара?

Я заставляю себя посмотреть мужу в глаза.

– В ту ночь Джейкоб был на его катере.

Ник переводит взгляд на Айзека.

– Как? Почему?

– Я отправился на рыбалку… – отвечает Айзек, поглядывая то на меня, то на Ника. – Джейкоб увидел меня и попросился на борт.

– Любовное письмо Джейкоба, оно было для…

– Нет! – перебиваю я Ника, заметив, с какой яростью он смотрит на Айзека. – Нет, ничего подобного. Джейкоб просто расстроился, повздорив с Каз, и хотел уехать с отмели. Случайно наткнулся на Айзека. – Я делаю глубокий вдох. – Они немного порыбачили, а потом… потом случилась ссора.

– По какому поводу?

Кожу обдает жаром. Это все из-за меня, из-за моих поступков, и я должна объясниться.

Как только я открываю рот, Ник отворачивается и подходит к Айзеку.

– Почему вы поругались?

– Джейкоб был… огорчен. Решил сойти с катера, когда мы уже на километр уплыли от берега. Я пытался успокоить его, но он не слушал. Взял и спрыгнул. Спрыгнул в воду.

– Нет, – качает Ник головой. – Джейкоб так не поступил бы. Ты все врешь!