— Тьфу, истеричка неуравновешенная! — надеваю туфлю обратно и как раз вовремя, потому что на эти вопли сбегается не только охрана, но и Таня с Михаилом из кабинета выбегают.

— Что случилось? — управляющая переводит взгляд с орущей блондинки на меня и Сашу, который до сих пор держит меня за предплечье.

— Мне кажется, у Анжелики нервный срыв, сначала она сыпала угрозами, а когда я хотела ответить, у неё случился этот припадок.

Анжелика затыкается только после того, как Татьяна хлестко бьет её по лицу.

— Оштрафована на пятнадцать тысяч и закрыта на вход! — четко проговаривает Леницкая. — Уволена с черным списком. Иди лечись, Вика.

— Но… но… это она чокнутая! — блондинка тыкает в меня пальцем.

— Я вижу только тебя, орущую и позорящую не то что себя. Ты позоришь мой клуб, показывая, что такие чокнутые у меня работают.

— Татьяна Юрьевна!

— Всё, убирайся! — а после поворачивается к охране. — Проводите и проверьте её вещи перед выходом. Ева, теперь ты. Предложение Миши как нельзя кстати оказалось. Тебе надо тоже отвлечься и отдохнуть. Поэтому ты едешь в увольнение на неделю. Отвлечешься и отдохнешь, развеешься, наконец.

— Что? — я настолько шокирована, что голос Саши раздается как гром среди ясного неба. А ведь он всё ещё стоит за моей спиной, но хотя бы не удерживает за руку. — Никуда она не поедет.

— Это не тебе решать, — Татьяна, ещё не отошедшая от воплей Анжелики, теперь обращает свой гневный взгляд на Ворошилова.

— Сколько за неё заплатили? Я даю больше, — от этого заявления я даже рот отрываю. Обсуждают меня словно я кусок мяса, а не живой человек.

— Ты опоздал, мальчик, — это уже Михаил вступает в диалог. — Ева едет со мной.

— Я тебе не мальчик, зарвавшийся богатенький петушок.

— Саша! — я всё же оборачиваюсь к любимому, всматриваясь в его глаза.

— Так сколько, Танюша?

— Всё уже оплачено давно, поэтому надо соблюдать формальности.

— Ты не ответила на мой вопрос, хитрая лиса.

— Я и не обязана! Ты здесь никто и звать тебя никак! А сейчас, если не хочешь последовать за Анжеликой, иди выпей что-нибудь в баре и успокой свою гордость.

Я аж рот открыла от такого нагоняя.

— Ева, — Саша смотрит на меня. — Ты же не поедешь?

— Почему же? Я не против отдохнуть, тем более что последние дни у меня выдались напряженными.

Видеть, как его лицо замыкается, мне больно, но и простить сегодняшнее, после того как умолял меня остаться, тоже не могу. Или не могу так легко. Будем квиты, может, потом и поговорим.

— Вот и славно, — Михаил тут же притягивает меня в объятия, прижимая губы к виску. — Сегодня же и уедем.

— Здорово! — я бросаю последний взгляд на Ворошилова и вижу в его глазах ярость.

Но теперь он снова сам виноват. И когда я только-только поверила, что всё может наладиться, меня быстро поставили на место.

— Тогда отправляемся, но это платье надо бы сменить, — Костин критично осматривает мой наряд. — Что ты думаешь насчет бикини?

— В феврале? — поднимаю на него глаза.

— Конечно, на Мальдивах сейчас лето.

— О, так мы летим на острова?

— Конечно, детка, где ещё можно так отдохнуть от всех передряг этого мира.

— Супер! Миша, позволь мне только переодеться по-зимнему, чтобы было в чем выбирать бикини, и я сразу выйду к тебе.

— Жду тебя здесь, дорогая.

Его настойчивость хоть и задевает меня, но списываю это на нервозность мою. Я уже нацеливаюсь избегать Ворошилова, но его самого нет нигде. Наверное, испытываю облегчение, избежав очередного неприятного разговора. Через двадцать минут я уже в джинсах и свитере, прихватив куртку и сумку выхожу в зал.

— Я готова, — слегка улыбаюсь, оценив удивление на лице мужчины. — Что?

— Не знаю, просто ты такая обычная.

— Я и есть обычная, ты же видел меня голой. Третьей сиськи точно нет.

— Может, мне её и не хватает, — шутит Михаил, и я расслабляюсь.

А через двенадцать часов мы на частном самолете приземляемся в аэропорту Мале. Я, как дикарка, рассматриваю всё вокруг. От яркости красок глаза болят. Голубой, белый, зеленый желтый, — все будто оцифрованные.

— Нравится? — Миша улыбается на мой восторг.

— Да! Здесь так красиво!

— Подожди, ещё на сам остров доберемся, в отель, там намного тише, чем в столице.

— И что мы там будем делать?

— Как что? Расслаблять мозг и психику, а напрягать другие части тела.

— Я не против напрячь другие части, — подаюсь вперед и прижимаю свои губы к губам мужчины. Хотелось бы мне видеть рядом другого мужчину, но он сделал свой выбор и даже решил за меня.

Не знаю, какое из двух чувств главенствует во мне: ярость или грусть. Я смотрю вслед уходящей из клуба и уже переодетой Василисе и опрокидываю в себя не знаю, какой по счету виски. Отупение мозга, но не ноющей дыры в груди, которая теперь, видимо, навсегда со мной. Романова открыто выбрала “денежный мешок”. Что ещё я могу предложить, кроме себя и сомнительного приданного в виде моей матери-алкоголички и ПТС? Нет. Ей и деньги мои не нужны.

— Ну что ты так расстраиваешься? Ева — не единственная девочка, танцующая в этом клубе.

— Таня, уйди от греха подальше, — тихо проговариваю и поворачиваюсь к управляющей.

— Ну что так реагировать, найдешь себе другую.

— Ева для тебя просто кусок мяса, который ты кидаешь богатеньким клиентам?

— Каждый выживает, как может, нам ли об этом не знать, — она пожимает плечами, а я борюсь с желанием свернуть её тонкую шею. Лишь неприятные выяснения отношений с Косарем тормозят меня.

— И поэтому ты торгуешь девушками, как заправская сутенерша?

— Послушай, ты! — в одно мгновение милая и улыбчивая Танюша превращается в фурию, но и я уже не сама любезность. Просил ведь её свалить.

— Ну! — спускаюсь со стула и нависаю над управляющей. Она тут же меняет тактику, опуская ладонь мне на предплечье.

— Саша, ты не понимаешь, он заплатил с одним условием, что я устрою им ещё одну встречу.

— Он увез её, черт знает куда!

— Но он хороший мужчина, по крайней мере, не такой, как Андрей Ерошин.

— Ты вообще без мозгов, Татьяна? — качаю головой. — Он увез её, а знаешь ли ты, сколько девочек вот так пропадает без вести, просто поехав отдыхать с богатеньким мешком? И откуда у него деньги? Чем занимается, ты знаешь?

— Да наплевать мне, чем он занимается. И Ева самостоятельная девушка, которая сама, заметь, решила уехать!