– Представляешь? – неожиданно хихикнул Боря по-детски звонким и чистым смехом. – Он из писсуара хотел попить. Вот тебе и офицер.

– Да, Боря, ты умеешь заинтересовать девушку, – вздохнула Инга.

– Тебе не понравился рассказ?

– Что ты, такой интригующий сюжет. Ты такой милый.

– Правда?

– Правда, правда, только дай вон нашим ребятам пройти, – Инга кивнула в сторону жавшихся неподалеку друг к другу Паше и Тане. А то мы с тобой единственный нормальный проход заблокировали.

– Да, конечно, пусть проходят, – широким жестом разрешил Боря. – Кстати, как вам наша сегодняшняя дискотека? – поинтересовался он у протискивающегося мимо него Паши.

– Здорово! Классная штука.

– Это че. Вы к нам в субботу приходите, вот там точно будет класс. Сегодня не все были. В субботу из города основной народ подтянется. Вот тогда будет дискач, так дискач.

– Спасибо, придём, – за Пашу ответила Таня, что шла следом.

– Инга, а ты придёшь? – Боря повернулся лицом к девушке и попытался ее привлечь к себе, обнимая обеими руками за талию.

– Посмотрим на ваше поведение, – ответила Инга.

И как показалось Паше, она не попыталась отстраниться от хулителя офицерского корпуса. Что было дальше, он уже не видел и не слышал, так как забор закончился, и появилась калитка, ведущая в их двор.

Паша проводил Таню до дверей женского общежития. Они еще немного постояли. Девушка хотела что-то сказать, но тут стали появляться из темноты одна за другой хихикающие девчонки.

– Хорош кавалер, – хихикнула Зина Краснова, – держит девушку в дверях. Она бедная стесняется при тебе налево заглянуть, а ты и рад стараться.

– Зина, прекрати! – вспыхнула Таня. – Что ты такое говоришь.

– Я говорю, друг твой милый не пускает тебя в туалет.

– Ладно, я пойду, – пришел черед смутиться Паше, – спокойной ночи, девушки.

После чего он пожал руку Тане и проследовал к себе. Уже берясь за дверную ручку своего общежития, он машинально отметил, что Инга с улицы так и не вернулась.

«Сон алкоголика крепок, но краток», – первое, что пришло Твердову на ум, когда он открыл глаза. За окнами забрезжил неясный рассвет. Александр приподнялся на локтях и оглянулся. Все бойцы на месте. Ребята крепко спали, оглушая помещение молодецким храпом и сопением.

Александр машинально посмотрел на часы: 05–05. Еще почти два часа можно спать, наслаждаясь отдыхом. Однако, очень хотелось пить. Во рту все так пересохло, словно он дня три шатался по пустыне Сахаре. Наверное, именно так чувствует несчастный путешественник, оставшийся в ней без капли воды, мечтая о долгожданном колодце, наполненном живительной влагой. И чтоб непременно холодной.

Однако, чтобы попить, нужно выбраться на улицу, здесь в комнате воды точно нет. Нащупав стоявшие у кровати кирзовые сапоги, Твердов натянул их прямо на босые ноги и как был в трусах и в майке, выбрался наружу.

На крыльце с хрустом потянулся, несколько раз вдохнул поглубже сгустившийся за ночь влажный воздух и прислушался. Где-то совсем рядом, буквально в нескольких шагах от него, кто-то весьма яростно ругался и негромко стонал. Из-за нарастающего утреннего тумана не разглядеть. Александр спустился по ступенькам во двор и пошел прямо на звуки.

– Ну, что, сука, скажешь? Скажешь? – пьяный голос соседа Сереги шел из молочного марева.

– Что тебе еще сказать? – всхлипнула женщина.

– Ольга? – опешил Твердов и прислушался.

– У него больше, чем у меня? Скажи, больше, да?! Расскажи, как ты его брала? Ну!

– Сережа, перестань, нас же дети могут увидеть.

– Дети? Ты, шлюха, теперь вспомнила о детях? Да как у тебя язык поворачивается такое говорить?! Ох, как вы, бабы, любите детьми прикрываться. Но в этот раз не поможет!

– Сережа перестань, мне больно, отпусти волосы.

– Клади сюда свою тупую голову! Не ссы, чик! И больше не будет больно! Никогда. Ха-ха-ха.

Твердов подошел поближе и пригляделся. Кровь застыла в его венах: сквозь предрассветную туманную муть стало видно, как Серега грубо швырнул свою жену на лежащее во дворе короткое толстое бревно. Взяв ее за волосы, согнул голову, обнажив шею, взялся за топор. Женщина уже не сопротивлялась, она покорно лежала на мокром от росы дереве и терпеливо ждала.

Серега деловито поплевал на руки, схватил топор обеими руками, приценился взглядом и взметнул его вверх. Еще мгновение и произойдёт непоправимое.

Дальнейшее происходило, как в замедленной киносъемке. Вот сверкающее остро отточенной сталью широкое лезвие топора начинает рассекать загустевший от тумана воздух. Вот Твердов срывается со своего места и двумя руками, с силой толкает обезумевшего мужа вперёд. Вот они оба падают. Но Твердов споткнувшись о бревно, теряет равновесие и зарывается головой в кусты шиповника, а его оппонент приземляется на вытоптанную, мокрую от росы траву.

Пока, чертыхаясь, «Председатель» пытается вылезти из колючек, царапаясь об острые шипы, Серега, слегка покачиваясь, успевает подняться и с перекошенным от злобы и паров алкоголя лицом вновь устремляется на Александра, размахивая пред собой плотницким топором.

Каким-то чудом «Председателю» удалось вскочить на ноги чуть раньше, чем нападавший успел добежать до него. Точный удар с правой в нижнюю челюсть надолго отправил несостоявшегося убийцу в глубокий нокаут.

Убедившись, что Серега надежно вырублен, Твердов отбросил упавший на землю топор ногой в сторону и подошел к лежащей на бревне Ольге. Бог ты мой! Да на ней нет живого места. Сквозь разорванную во многих местах ночную рубашку виднеются многочисленные кровоподтёки. Девушка теперь представляет собой один большой сплошной синяк.

– Все, все, Оля, – он погладил ее подрагивавшую спину рукой, – успокойся, это я.

– Саша, ты?! – Ольга с трудом оторвалась от бревна, вгляделась и тут же бросилась ему на грудь и зарыдала. Горячие слезы брызнули на неприкрытую грудь Александра. – Он мне голову хотел отрубить. Топором. А я согласилась, Не могла уже больше его издевательства терпеть. Он меня уже второй день бьет, почти не переставая.

– Все, Оля, все самое страшное позади, – Твердов прижал ее к себе и нежно погладил по отёкшему от побоев лицу рукой. – Он больше ничего тебе не сделает.

– Ты убил его?! – встрепенулась Ольга и, чуть отшатнувшись, посмотрела на лежащего рядом Серегу. Муж ее не подавал признаков жизни.

– Живой, такое убожество просто так не убьешь.

– Ты уверен?

– Уверен, видишь, ножонками сучит?

Лежащий на траве Серега пошевелил грязными пальцами. Слетевшие в падении кеды валялись рядом. Он тихо постанывал, но встать не пытался.