– Вася, это ты? – разглядел, наконец, Твердов стоявшего в двух шагах от него карапуза.

– Я не Вашя, а Мишшка, – с вызовом ответил мальчик, громко шмыгнув носом.

– У тебя что, зубы выпали? Чего шепелявишь?

– А-а, ты еще и шмеешша, – насупился мальчик.

– Нет, не смеюсь, – вполне серьезным тоном ответил Твердов. – Ты чего хотел, Мишка?

– Убить тебя хотел! Шволочь! – тут пацан без замаха снизу бросил в «Председателя» увесистый камень, что, как оказалось, держал в правой ручонке. – Жаль, у меня ружья нет. Ничего, я тебя пошле ешо убью.

– За что?! Что я тебе такого сделал? – изумился Твердов, инстинктивно увернувшись от булыжника и с недоумением посмотрев на маленького агрессора.

– Ах вот ты где, – из темноты вынырнули две девочки, Ира и Вера – дочки Сереги и Ольги, и быстро схватили Мишку за руки: одна с одной стороны, вторая с другой.

– Пушти, пушти! – начал вырываться мальчик, пытаясь освободиться от захвата. – Я шам пойду! Ирка, пушти!

Ира отпустила брата, а Вера поволокла его в дом одна. Парень упирался и что-то шипел себе под нос.

– У него что, зубы выпали? – кивнул в сторону скрывшегося в ночи Мишки Александр.

– Да, сегодня ночью сразу два зуба выпало, вот и шепелявит, – подтвердила оставшаяся перед ним стоять Ира.

– А что он так себя ведет? Я вам что такого плохого сделал? – поинтересовался Твердов у девочки.

– А то вы не знаете? Это не вы с нашей мамкой всю ночь в бане провели, а после еще раз туда с ней шастали?

«Председатель» хотел что-то сказать, но слова застряли у него в горле. Похоже, тут ни один его шаг не остался без пристального внимания. И когда эти детишки успели все рассмотреть?

– Что язык прикусили?

– Так это…

– Да не нужно говорить. Мама у нас больной человек. Она ни одного симпатичного мужчину не пропустит. А папа ее потом бьет. Бьет в кровь.

– Так что, он ее и сейчас побил? – нахмурился Твердов.

– Да, очень сильно. Как чуть отошел от пьянки, пришел домой и сразу же избил ее. Мама теперь лежит на кровати и встать не может.

– Вот же гад, – Твердов вскочил на ноги и сделал шаг в сторону дома.

– Не нужно, Саша, не ходите к нам, – девочка вытянула вперёд руки, пытаясь удержать Твердова на месте. – Еще хуже будет.

– Да только поговорю с твоим папой.

– И папу тоже больше не бейте. Пожалуйста. Он потом, как его кто отлупит, так на маме и на нас отыгрывается. Он так-то хороший, но безвольный. Нет в нем стержня. Так все соседи говорят.

– Хорошо, не стану с твоим папой разговаривать. Скажи, Ира, так тебя зовут? Что я могу для вас сделать?

– Не ходите к нам больше. И на Мишку не сердитесь, он за мать переживает.

Девочка ушла. Твердов проводил долгим взглядом хрупкую фигуру девочки, облаченную в старую поношенную кофту с мамкиного плеча, и дал себе слово больше с соседской Ольгой никаких шашней не разводить. «Минус один, – с облегчением подумал он».

– Что это сейчас было? – откуда-то сбоку появилась Галя, и Твердов переключил все свое внимание на нее.

– Да так, с соседскими детишками общался. Милые такие ребята.

– Я заметила, – ухмыльнулась Галя, – особенно мальчик. Такой милый, что чуть камнем тебе голову не пробил.

– Ты все слышала? – расстроился Твердов.

– Ничего я не слышала, просто видела, как этот милый мальчик кидался в тебя камнем, а девочки, похоже, его сестры, еле его уволокли. Эх, Саша, Саша, – покачала головой Галя и села рядом с ним на свободную лавочку в метре от Твердова.

– О, вода закипела, – воскликнул Саня, прервав затянувшуюся паузу. – Скоро будем есть вареную кукурузу. Любишь кукурузу? – подбросив в печку дров, он присел рядом с Галей и попытался обнять ее одной рукой.

– Но, но, «Председатель», – девушка повела плечом, стряхивая его руку с себя. – Что, возникли проблемы соседкой, так сразу решил на меня переключиться? Потянуло на взросленьких?

– Какая соседка? – включил «дурака» Твердов, радуясь, что в темноте не видно, как кровь ударила ему в голову.

– Ой, Саша, не начинай. Ты что, полагаешь, что все вокруг слепые и ничего не видят? Как ты в баню с одной Олей пошел, как к другой Оле через всю деревню бегал?

– О, сударыня, да вы, никак, ревнуете? – вновь потянул он свои чуть дрожавшие от возбуждения руки к теплому женском телу.

Теперь Галя не сопротивлялась, а сидела молча, словно истукан, и немигающим взглядом смотрела на потрескивавшую в темноте печку. Пламя длинными языками выбивалось в зазор между ведром и отверстием в конфорке и слабо пространство вокруг. Твердов без сопротивления проник к ней правой рукой под футболку и с удовольствием отметил про себя, что лифчика Галя не надела, а груди у нее небольшие, но упругие. И почти полностью помещаются в его кисть.

– Ну что, понравилось? – насмешливо спросила девушка, когда Твердов притянул ее к себе и попытался поцеловать в губы.

– Иди ко мне, – тихо прошептал «Председатель».

– Все, потрогал и будя! – Галя решительным движением ухватила разминающую ее груди руку и аккуратно вытащила ее наружу.

– Не понял? Это что сейчас было?!

– А что ты не понял? – улыбнулась Галя, оправляя на себе одежду. – Убедился, что все на месте? Теперь вари кукурузу. Как сварится, позовешь нас с девочками. Надеюсь, один жрать не станешь, нас пригласишь, – тут она встала и, не грубо оттолкнув от себя Твердова, направилась в сторону своего общежития.

– Галя, подожди, что произошло? – вскочил на ноги «Председатель» и, догнав девушку, вновь попытался привлечь ее к себе. – Я тебя обидел? Куда пошла?

– Саня, ну не строй ты из себя Казанову, – она провела пальчиком по его носу, – соплив ты для меня больно. Не знаю, может, кому и нравятся желторотые мальчики, вроде тебя. Но точно не мне. Твердов – ты не герой моего романа. И не говори ничего, – она прикрыла ему рот своей рукой, – я же вижу, что ты пацан зеленый. Хоть там и болтают разное, что ты, мол, после армии, в ВДВ служил. Но мне лапшу на уши вешать не стоит. Ты еще армию ту и не нюхал.

– Да я никому не говорил, что я после армии, – чуть не задохнулся от возмущения Твердов, – брешут, что ни попадя. Я точно такого не говорил.

– Но и не отрицал, – улыбнулась Галя, и в холодном свете выглянувшей из-за жиденьких облаков луны он увидел, какая она все же хорошенькая.

Твердов вновь был живо остановлен в обольщении и нейтрализован движением руки, упершейся ему в грудь.

– Александр, остынь и пригласи нас, пожалуйста, когда твоя кукуруза сварится. И не забудь про соль.

Вернувшись к печке, раздосадованный Твердов чуть не обалдел: на его месте восседал протрезвевший сосед Серега и, как ни в чем ни бывало, подбрасывал в топку дрова.