— Ребята, вас так много… Но я отдамся лишь одному, самому достойному!

Что тут началооось!..

— Пойдём, детка! — вышел вперёд матёрый, тот, что про блузку говорил.

— С какой стати ты решил, что она говорила о тебе? — встал у него на пути другой.

— Расслабьтесь, парни, она моя! — произнёс третий и ему в горло вцепились сразу двое.

Полетела шерсть, завизжали псы, лагерь наполнился звуком рычания и запахом крови. Они драли друг другу глотки, не скупясь на рваные раны. А вот меня вдруг отпустило. Накатил такой страх и ужас, что я просто стояла столбиком, и не могла шевельнуть и пальцем! Нет, умом я понимала, что надо сваливать и быстрее, но вот тело было несогласное!..

Зато, когда мои колени нагло подбили носом, и я упала на любезно подставленную рыжую шерстистую спину, тело повело себя вполне по-человечески. То есть, я вцепилась с матом и криками в шерсть, едва не выдирая её, и постаралась не свалиться. Потому что бегала эта тварь куда резвее лошади, и на верховую езду была не рассчитана, в чем я убеждалась каждый раз, когда сталкивалась всем телом с хребтом и костлявой задницей этого чудища! А вот за нами с запозданием выдвинулась кавалькада рыжих поклонников эрегиньских прелестей с не менее возмущёнными криками:

— Атас! Самку уносят!!!

— Трег, стой, зараза!

— Я ему хозяйство вырву и сожрать заставлю!..

При возгласе про хозяйство, моё транспортное средство лишь прижало уши и развило такую скорость, что в глазах замелькали барханы, кочки, скалы, кустики, кустики, кустики, деревья… Я смутно помню, как мы долго петляли, как потеряли сначала часть преследователей, а затем и вовсе оторвались, — на этот раз окончательно.

Наконец пёсик остановился возле одноэтажной лачуги, одиноко стоящей в степной долине. Долго и жадно пил из речки. Напившись, рыжий словно вспомнил о том, о чем я бы предпочитала напоминать:

— Слышь, плясунья… Отцепись уже. Экспресс-доставка совершена в срок, пора бы и того, расплатиться!

Расплатиться?! Оборотней у меня ещё не было. Во всяком случае, ни один не сознался. И как-то не спешила я расширить свой эротический горизонт. Поэтому на предложение покинуть рыжий коврик вцепилась в него ещё крепче, осознавая, что только так меня к расплате не принудят! А оборотнями я ещё не питалась — вдруг они несъедобные?!

— Аууу!.. — натурально взвыло чудище. — Ну, ты и зараза! Вытаскивай её после этого…

И, недолго думая, рыжий сиганул с берега в воду. Наивный!.. Оказавшись в ледяном омуте, я убедилась, что окончательно срослась с шерстью. Потому что пальцы и так расцепить было невозможно, а перспектива расплаты только прибавила сил и уверенности в спасительности пёсьего хребта. Пусть и мокрого. Пусть и вонючего.

Немного поплавав, пёс, ворча что-то заковыристое и эмоциональное на незнакомом языке, все-таки вышел на берег. С нас текла вода, я стучала зубами. Мы оба были недовольны, но ситуацию изменить не могли. Я уже почти смирилась с ней, пёс — не очень, но в целом всё могло быть куда хуже.

— Слышал, конечно, фразу про то, что мужики женщин всю жизнь на хребте таскают, но не думал, что это буквально! — буркнул он, в изнеможении припадая к земле. — Слезь, а?

— Ды-ды-ды-ды… — клацала я зубами.

— Это я понял. Но если ты там и дальше блоху изображать будешь, то теплее не станет. Слезай, говорю! Будешь хорошей девочкой — согрею…

— Лучше буду блохой…

— Слушай, леди… — зло начал он. — Я уже жалею, что ввязался в это! По-хорошему, после сломанной за тебя челюсти и преследования собратьями, мне полагалось бы прикопать твоё хладное тело где-нибудь тут. Но вот с какой стати я тебя ещё и уговариваю, а?!

— Трег, не рычи на девочку. Раз принёс, значит заботься! — прозвучал звонкий женский голос рядом.

Тело рыжего подо мной напряглось, а уши он прижал.

— Лана, ты не подумай… Я просто вот…

— Что «вот»? — рассмеялась она. — Давайте-ка, леди, отцепитесь от моего мужа.

Ловкие женские пальцы осторожно отделяли мои затёкшие конечности от рыжей шерсти. Информация о муже вселила в меня уверенность, и я нажаловалась, как только встала:

— Он хотел, чтобы я расплатилась собой за спасение! — обвинительно ткнула скрюченным пальцем в отползающего рыжего.

— Я не это имел в виду! Я вообще говорил про еду!.. — преданно глядя в глаза Лане, пёс припал к её ногам.

— Трег, дорогой, возьми себя в руки. Перед гостьей неудобно. Иди, переоденься, а мы тоже что-нибудь придумаем с одеждой.

Лана тепло проводила взглядом своего пса, пока мы шли к дому. Женщина была странно одета: кольчужная рубашка, брюки в поножах, меч на бедре. Но мне она нравилась. Высокая, сильная, наделённая горделивой красотой — ею невольно хотелось восхищаться! Не мужская это была сила, и такая, что идёт изнутри.

— Я Лана, жена этого мокрого комка шерсти, — представилась она, смело разглядывая меня.

— А я Сарнай, его добыча… — тихо ляпнула я.

Лана весело рассмеялась, как колокольчик. Это было так заразительно, что я невольно сама начала улыбаться и настроение оказалось не таким уж и плохим.

— Трег вообще-то хороший, хоть и обладает склонностью к спонтанным поступкам. Но рыжие все немножко сумасшедшие с точки зрения людей. Их звериные инстинкты порой не поддаются никакой логике. То кусок обглоданной туши притащит, то девицу… — хитро посмотрела на меня. — Всё в семью, всё в дом.

Кажется, это была первая женщина, к которой я испытала чувство сильной симпатии с первых же минут знакомства, а она вроде не собиралась прогонять меня. Дом оказался гораздо уютнее и больше, чем выглядел снаружи. Лана поделилась своим платьем, которое было тесновато в груди и сантиметров на десять ещё продолжало стелиться по полу. Мою одежду она развесила на улице. К тому времени, как мы сидели и пили горячий чай с шиповником и печеньем, в кухню вошёл рыжеволосый мужчина.

Трег пытливо оглядел меня на ходу, и тепло обнял темноволосую воительницу. Объятия были очень даже взаимными. Тут же почувствовав себя лишней, я уткнулась в чашку с чаем, прикинувшись ветошкой. И окончательно загрустила, так и не найдя ответа на вопрос: «что случилось с Анранаром?». В то, что он просто сбежал я не верила.

— Ланусь, я спать, — сонно мурлыкнул он ей в ушко.

Я исподлобья покосилась на нежащуюся парочку, которая словно забыла про меня. Стало совсем тоскливо.

— Ты извини за… — он неловко покосился в мою сторону, виновато улыбаясь. — Я сам не понял, как так вышло. Наверное, жалко её стало… Ты бы видела, что она там вытворяла! Её же наши чуть не растерзали, — не поверишь! — передрались, как в период гона! Ну и в прошлый раз твой братец-хэгатри вполне доходчиво объяснил, насколько ценна для него эта женщина… — потёр челюсть.

— Ты не рассказывал!.. — удивлённо вскинула она бровки.