— Твоя сила сродни его. Ребёнок возможен, даже не сомневайся. Но после родов ты, скорее всего, погибнешь. Поэтому этот вариант даже не рассматривается.

— Тарр об этом знает? Что ты против?

— Знает.

…Не смотри на меня так, не смотри, женщина! Не заставляй снова чувствовать свою вину за то, что не смог вовремя остановить эннери…

— Ты сказал, что хочешь детей. Я не смогу, — с грустью оторвалась от чёрных глаз.

— Сарнай, это не важно…

— Я не такая, Ран. Тебе нужна жена, дети, дом полная чаша. Ты ведь тоскуешь по всему этому! А я даже не уверена, хочу ли я постоянных отношений?

— Хочешь.

Поджала губы, отвернулась.

— Ты хочешь быть моей, Сарнай, неужели думаешь, что я ничего не вижу? Рано или поздно война закончится, и так и будет.

Ой, да откуда он знает, как будет? Может вообще не переживём всё это и все тайные сладкие мечты так и останутся где — то в этом отрезке времени.

— Я уйду тогда, когда захочу, — огласила решение.

Повернулась зря. Потому что тут же залипла в чёрных колодцах безо всякой магии!

— Хорошо, — холодно улыбнулся.

— Ты меня пугаешь, — недоверчиво покосилась на него.

— Я рассчитывал на свидание. Хочешь, погуляем?

Хитрый какой! Тут же вспомнилось неловкое, но удивительно нежное свидание на улочках Лиллы.

— Но ты не сможешь теперь сжимать мои пальчики во время прогулки, — улыбнулась.

Богиня, нет, ты это видишь? Он же смущается!!!

— Я думал, ты не замечаешь…

От мрачного, холодного чудовища не осталось и следа. Тёплая улыбка, — настоящая! И нежный, чуть смущённый взгляд, тот самый, что покорил меня в «Доме бедняка»!..

— Давай останемся здесь, — попросила, не в силах перестать улыбаться. — Я устала, и сил на прогулки в темноте нет.

— Я бы предпочёл прогулку и темноте, — с тоской скользнул взглядом по кровати и моему бюсту. — Но если ты устала…

— Анран, ты меня четыре недели будешь по темноте выгуливать? — смущённо улыбнулась, застёгивая блузу. — Я тоже хочу тебя… — сжалилась и быстро дополнила, — обнять. Но мы просто поговорим.

— Хорошо, переодевайся.

Я застыла на месте, соображая, во что переодеться и наблюдая, как он пьёт из фляги. Травами пахнет — даже отсюда чувствую!

— Ты передумала? Мне уйти? — спросил спокойно, делая ещё один глоток.

— Переодеться просто не во что. А соблазнять тебя в мои планы на сегодня не входит, — игриво улыбнулась.

Он усмехнулся, сложив руки на мощной груди.

— Не думаю, что если ты разденешься, то в моем желании обладать тобой что-то изменится. Но это, — показал флягу, — поможет справиться.

Вроде и приятно, и паршиво на душе. Сама получила удовольствие, а ему мало того, что разрядки не дала, так ещё и наказала, получается, на три дополнительные недели. Эгоистка. Точно.

— Или ты раздеваешься, и мы продолжаем общаться, или я ухожу, — отвернулся к окну.

Быстро скинула с себя одежду, оставшись в белом кружевном белье, и нырнула под одеяло. Об ажурных чулках, оставленных в ванной, я даже вспоминать не хотела! Ран растянулся рядом, поверх одеяла, отчего-то улыбаясь так… влюблённо!

— Ты чего? — подозрительно покосилась на него.

С совершенно хулиганской улыбкой он потянул на себя край одеяла, которым я была укрыта.

— Ран, ты опять?! — испуганно вцепилась в одеяло, натягивая его до подбородка.

Он чуть смягчился, сделав такое умильное, просящее выражение лица!

— Покажи!.. — прошептал с нотками укоризненной просьбы.

— Что показать?

— На тебе что-то красивое. Я посмотреть хочу.

Он издевается? Сначала покажи, потом дай потрогать… А Гиибель наверняка рядом, как в театре!

— Анран, давай я тебе потом всё это покажу? Дней через семнадцать? А то опять получится какая-нибудь…

— Я только посмотрю. Обещаю. Най, ну пожалуйста! — соблазнительно тихим, хрипловатым голосом.

Мне стало смешно. Взрослый мужик, а ведёт себя, как мальчишка на первом свидании! Ну и не ожидала, что сокращение моего имени из его уст будет звучать так… интимно! Вот чертовски интимно же…

— Ты никогда женского белья не видел? — покраснела до кончиков ушей.

Он хотел что-то ответить с ехидным прищуром, но вдруг помрачнел. Улыбка медленно угасала на шрамированных губах, а мне стало стыдно. Дар хэгатри — тяжкий груз. Сколько лет у него не было женщины? Два года? Или больше? Ай, ну не жалко же! Рванула с себя одеяло, привставая на кровати. Поиграла со своими волосами, повернулась спинкой, красиво выгибаясь. Ну, я надеялась, что это красиво.

И мне понравилось, как он смотрел. Никакие слова не смогли бы передать гамму чувств, отобразившихся на мужественном лице. В этот момент я кардинально пересмотрела свои взгляды на такое белье. И если сначала проклинала вычурный, слишком смелый наряд, что выбрала Лорика, то теперь всерьёз задумалась о своём гардеробе.

— Там ещё чулочки есть… — раскраснелась я, готовая сорваться в ванную, чтобы окончательно сразить своего мужчину.

Анран закатил глаза, застонал и картинно рухнул на кровать, красиво так на ней уместившись, — хоть картины пиши!

— Пощади, любимая!..

— Ах, любимая? А кто эгоисткой называл, а?! — бросила в него подушку, и чуть прижала её сверху.

Не то чтобы я всерьёз обиделась, просто нашла хороший повод потискать хоть как-то своего шамана. А ещё потому что безумно смутилась, услышав такое обращение от него. Любимая… Можно подумать, ему нравятся мои пылающие ушки! Анранар вскинул ручищи в пораженческом жесте, занимая заодно едва ли не все пространство кровати.

— Всё, всё, сдаюсь! — хрипло засмеялся, откашливаясь и вытаскивая маленькое перо изо рта.

Карательный предмет тут же вернулся на место.

Неожиданно для нас обоих пролетели несколько часов. Анранар всё больше раскрывался с другой стороны, словно забыл надеть непроницаемую маску сурового хэгатри. Всё смелее улыбался, меньше хмурился и чаще отвечал на вопросы. А я боялась напомнить об этом, спугнуть своё нечаянное чудо.

Мы смеялись, дурачились, разговаривали и просто валялись ещё несколько часов. Прикоснуться хотелось, но и без этого случилось чудо. Снова. Взгляды, улыбки… Мы словно становились ближе.

С ним оказалось очень комфортно. Мне понравилось лежать рядом, не стесняясь разглядывать его. Видеть его молчаливое восхищение, скользящее по моему лицу и телу. Просто молчать, не испытывая неловкости. И пёрышком по его носу водить, радуясь, словно ребёнок, от того, как он смешно морщится и уворачивается от моих посягательств.