Мы занимаем пять из шести общественных лифтов и бесшумно спускаемся вниз. Уши закладывает от резкого перепада высоты, и сонливость буквально валит меня с ног. Я спал не больше двух часов, все остальное время просидел в родовой библиотеке, пытаясь откопать сведения о Темных и Светлых, отсутствующие в публичном доступе.

Ужин с Трубецкой я вчера проигнорировал, о чем уведомил красавицу коротким вежливым сообщением в мессенджере «Вестник». В ответ прилетело анимированное изображение кучки дерьма. Я собрался, было, выслать дикпик, но вовремя вспомнил, что она уже видела эту картинку, причем вживую.

Затем я лежал в полутьме и как сыч пялился на свое отражение в зеркале над кроватью, гоняя навязчивые мысли по кругу. Целостная картинка не складывалась, она все так же напоминала разрушенный пазл. Часть его фрагментов изображала сцены моей жизни, а часть была девственно чиста.

Кабина лифта несется к земле, я облокачиваюсь на резные дубовые панели, закрываю глаза и снова вижу длинную вереницу портретов Шуваловых, один из которых с большой вероятностью является моим отцом. Личность матери мог бы раскрыть только он, но все кандидаты на отцовство, кроме Великого Князя мертвы.

Мозг перегружен и кипит от огромного объема разноплановой информации: тайна моего происхождения, раннее детство в Выборгском сиротском доме, жизнь в Приюте и цели его создателей, переход на сторону аристо, вступление в Великий Род, ультиматум Шефа и, наконец, потенциальное владение Даром…

Запланированный завтрак с Шуваловым не состоялся в виду срочной отлучки Главы Рода, и множество вопросов, роящихся в моей голове, пока остаются без ответа.

Лифт замедляется и плавно останавливается на подземной парковке. Мы с охранниками выходим в четком боевом порядке — меня окружают четверо вооруженных бойцов. Располагаемся в бронированном лимузине черного цвета и выезжаем на Кутузовский проспект в сопровождении двух джипов. Наш кортеж лишь один из пяти: в случае нападения потенциальный враг должен либо точно знать, в каком из них нахожусь я, либо уничтожить все пять.

Над нами барражирует боевой вертолет с Берестовым на борту. Мое предложение прилететь в лицей на Сикорском он категорически отверг, объяснив такой способ передвижения уязвимостью винтокрылой машины.

Я смотрю наружу через толстое бронированное стекло, и мир кажется серым. Таким же серым, каким я видел его уже несколько раз в моменты прикосновения к еще не инициированному Дару.

За окнами мелькают роскошные магазины и офисы, ранним московским утром прохожих на тротуарах практически нет. Мы движемся в Кремль в плотном потоке машин, который в случае атаки превратится в ловушку, из которой не будет выхода.

Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, беру в руки смартфон и начинаю просматривать заголовки в сегодняшнем «Имперском Вестнике». В стране неспокойно: половина новостей посвящена противостоянию с Евросоюзом, Империей, которой управляет древний Род Темных, и мелкими конфликтами с внутренними врагами — разрозненными ячейками темного подполья.

Смартфон звенит колокольчиком, сигнализируя о пришедшем сообщении. Открываю «Вестник» и вижу, что отправитель зашифрован. Белое лицо клоуна с красным носом и черными треугольниками под глазами ухмыляется, а затем начинает меняться. Кожа медленно темнеет и в конечном итоге становится черной, а нос меняет цвета в радужной последовательности — от красного к фиолетовому.

Наверное, Трубецкая со своими шуточками! Порываюсь отправить ей «дерьмодемона», но лицо клоуна взрывается, а вместо него на экране возникает надпись «Берегись!».

Весьма полезный совет, учитывая, что двери лимузина заблокированы, на креслах передо мной сидит парочка бойцов в боевых доспехах поперек себя шире, а справа и слева от меня — еще двое таких же!

Мы въезжаем в тоннель, и через сотню метров автомобиль вздрагивает от гулкого удара, дергается, будто натолкнувшись на невидимое препятствие, и нас начинает разворачивать поперек дороги. Звук корежащихся корпусов влетающих в лимузин машин смешивается с грохотом ударов по крыше. Длинное черное лезвие пробивает бронированный металл над головами охранников и по очереди пригвождает их к креслам — парни даже пистолеты достать не успевают.

Снаружи в салон проникают дробные звуки выстрелов, а изнутри его заполняет отдающий металлом терпкий запах крови. Следующий проникающий удар меча поразит меня — успеваю понять я перед тем, как лимузин цепляет кормой покатую стену тоннеля справа.

Инерция бросает мое тело на дверь, затем я падаю на пол и сверху валятся тела убитых охранников.

С режущим слух скрежетом кто-то вскрывает бронированную пласталь корпуса, словно консервную банку, и прыгает в салон прямо на тела охранников. На меня наваливается непомерная тяжесть, которая, кажется, раздавит в лепешку, и в этот момент цвета исчезают.

Мир погружается в серо-черный сумрак, а вены начинают гудеть от хлынувшей в них Силы. Я поднимаюсь, легко сбрасывая с себя мертвые тела, и вижу перед собой черный зеркальный силуэт. Нагнувшись, воин застыл в попытке схватить одного из охранников за воротник.

Выхватываю из рук мертвеца автомат, приставляю дуло к обсидиановой голове Темного и отчаянно жму на курок. Выстрела не происходит! Выхватываю еще один, повторяю манипуляцию с тем же результатом и только в этот момент понимаю, что мир застыл без движения, а мое тело и автомат в руках облачены в светящийся серый Покров.

Обрушиваю приклад автомата на черную, похожую на бильярдный шар голову и слышу хруст ломающихся костей под глянцевым Покровом. Удар сопровождает яркая слепящая вспышка, мои руки отбрасывает вверх, и я одним прыжком покидаю лимузин через вскрытую крышу.

Приземляюсь на искореженный капот и вижу множество машин, как будто застывших в толще слегка затемненного стекла. В погруженной во мрак глубине тоннеля находятся кортежи-близнецы. Возможно, на них тоже напали, и охранникам требуется моя помощь. После секундного колебания движусь в противоположном направлении — к светлому пятну выхода.

Время застыло. Я прыгаю с капота на капот в абсолютной тишине, которую нарушают лишь звуки моих приземлений и скрежет корежащегося металла под ногами. Полукруг въезда в тоннель призывно светится вдали, и я несусь к нему на всех парах, потому что боюсь опоздать: чувствую, что скоро эффект ускорения иссякнет, привычный бег времени восстановится и я не смогу противостоять Темным.

В атаке на пятый лимузин, следующий за моим, застыл боец в обсидиановом Покрове, точная копия предыдущего. Он стоит на крыше машины, превращенной в смятую консервную банку, с занесенным над ней длинным клинком.

Отрываю никелированный глушитель у тяжелого байка, жду, когда он покроется полупрозрачной пленкой, а затем подхожу к бойцу в черном и, размахнувшись, обрушиваю на его голову.

В яркой вспышке света воин падает на асфальт безжизненной куклой, а я застываю в нерешительности, потому что не понимаю, что делать дальше. Я