– Так вот, – продолжал капитан, – мафия все это устроила! Прямо «Спрут», девятнадцатая серия! Был, оказывается, у нас и свой адвокат Терразини – Дима по кличке Котик. Все мне в городском Совете выложили… Столичные оперативники раскопали! А то мы не знали этого Диму! Ничего особенного, мелкая сошка. Может быть, в масштабах Калинска действительно казался спрутом, но, уверяю вас, в общем-то, слабак. К тому же стукач. Оказывал нам некоторые услуги. Никогда бы не поверил, что он способен на организацию беспорядков. А тут и новое имя всплыло. Некий Валитов. Этого, действительно, кроме участкового, никто не знал. Так, по представлению спецов из Москвы, Валитов вроде бы стоял во главе террористической организации исламских фундаменталистов. Вот уж полный бред! Короче. «Фундаменталисты» не поделили чего-то с «сицилийцами»… Бред и еще раз бред!.. Валитов сжег киоск Котика, но для чего же изображать, что это результат заговора каких-то глобальных сил?

– А какое ваше мнение, почему все же произошли эти события? – Шебалин с интересом ждал ответа.

– Мое? Стечение обстоятельств плюс общая неразбериха и разболтанность. Ну, и мы, конечно, виноваты. Не предотвратили… Хотя заслоны эти, автоматы… Кошмар… – Он тяжело вздохнул. – Разгребать мне пришлось. Вы же сами были на площади? Кстати, что привело вас туда?

– Да то же, что и сейчас. Разыскивал сбежавшего из психбольницы больного.

– И этим вы занимаетесь? – В голосе капитана прозвучала насмешка.

– Приходится.

– Кто же финансирует ваши поиски, уж не Министерство ли здравоохранения?

– Как вам сказать… – уклончиво ответил Шебалин.

– Ладно, не буду задавать вопросов. Чем могу помочь?

– Было бы неплохо, если бы вы дали мне бумагу, что в курсе моей деятельности и просите оказывать помощь.

– Всего-то? Не возражаю. Бумагу такую я вам дам. Что еще?

– Не было ли среди погибших неопознанных личностей?

– По-моему, был один. Не городской – это точно. Потом оказалось, что он приехал в гости к родственникам. Кстати, это весьма странные родственники. Две полоумные старухи. Одна, некая Амалия Угрюмова, числится среди зачинщиков беспорядка, вторая – ее сестра.

Получив нужную бумагу, Шебалин некоторое время раздумывал, что делать дальше. Он рассеянно смотрел на залитую солнечным светом площадку перед горотделом милиции. По-прежнему было жарко, но это была обычная летняя жара. Без гнетущей тяжести, которая ощущалась несколько дней назад. Пахло нагретым асфальтом и вьюнками, которые в изобилии росли у бровки тротуара. Запах вьюнков с детства ассоциировался в сознании Шебалина с летом. Сразу вспомнилось, как играли они на пустырях городских окраин, где среди разного хлама во множестве росли эти невзрачные цветы, напоминающие раструб старинного граммофона в миниатюре. Шебалин наклонился и сорвал один вьюнок, вдохнул слабый запах и в который уже раз поразился нежному сладковатому аромату. Пахло детством.

Однако времени для романтических воспоминаний не было. Пора делать дело. Перво-наперво, конечно же, нужно съездить в городской морг. Возможно, там вспомнят Прошу и тех, кто забирал его труп.

Одноэтажное, приземистое здание морга стояло на отшибе среди старых тополей и кленов. В общем-то, территория городской больницы, на которой он располагался, имела относительно ухоженный вид, но этот ее уголок выглядел как джунгли. Между старыми деревьями росли непроходимые заросли шиповника и сирени. Густая тень, даваемая раскидистыми кронами, даже в яркий солнечный день делала это место печальным и неуютным. Само здание морга тоже производило гнетущее впечатление. И не только благодаря своему назначению. Видимо, некогда оно имело вполне презентабельный вид. У входа стояли две скорбящие каменные фигуры с факелами в руках. Статуи скорбящих претерпели сильные изменения. У одной половина факела была отломана, у другой отсутствовала часть головы. Стены морга, видимо, очень давно не знали ремонта. А крыльцо, которое украшали статуи скорбящих, напоминало вход в старинную полуразвалившуюся усадьбу.

Гулкий вестибюль встретил Шебалина тем запахом, к которому он давно притерпелся, но так и не смог привыкнуть.

– Что вам угодно? – поинтересовался заведующий моргом, в кабинет которого Шебалин вошел первым делом.

Тот рассказал о цели своего визита.

Патологоанатом некоторое время молчал, разглядывая гостя. Потом повернулся, отчего чрезмерно накрахмаленный халат хрустнул, и достал из ящика стола пачку бумаг. Неторопливо перебирая пачку, он нашел нужную бумагу, надел очки и всмотрелся в нее.

– Именно она, – наконец сказал патологоанатом, – расписка. У того человека не было при себе документов, и получатель трупа, – он хмыкнул, – гражданка Угрюмова выдала мне собственноручную расписку в том, что покойный является ее родственником.

– А как его звали?

Патологоанатом вновь глянул в листок:

– Иваном Угрюмовым. Я не возражал…

– Отчего он умер? Что показало вскрытие?

Врач неопределенно пожевал губами, потом включил стоящий на столе вентилятор и блаженно улыбнулся.

– Да его, собственно, и не вскрывали. В тот день поступление было очень большое, родственники опять же набежали, словом, светопреставление! Но и без вскрытия все было ясно. Очевидное поражение ударом электричества большой мощности. Скорее всего, в него попала молния. Ведь над площадью в тот злополучный час разразилась гроза. Так что попадание молнии вполне вероятно. Он был даже чуть-чуть обуглен. И одежда частично сгорела. Именно этим и объяснила гражданка Угрюмова отсутствие у него каких-либо документов. Сгорели, говорит. Хотя, на мой взгляд, не похоже… Впрочем, кто его знает…

– А были ли еще в тот день пострадавшие от удара молнии?

– Вы знаете, не было. Это и неудивительно. Молнии не так уж часто попадают в людей. В тот день, сами понимаете, было значительно больше погибших по другим причинам: затоптанных, забитых и даже застреленных. Денек, доложу вам, на моей памяти один из самых тяжелых. – Он внимательно посмотрел на Шебалина и усмехнулся. – А что, собственно, натворил этот гражданин?

– Он – душевнобольной, сбежавший из лечебницы.

– Неужели? И побежал прямо к своим родственникам. Маловероятно.

– А куда ему еще бежать?

– Ну я не знаю… Обычно родственники туда как раз и сдают. Хотя все может быть… Лицо его показалось мне странным…

– То есть?

– Застывшим, словно у куклы.

– Но ведь у всех мертвых лица как у кукол?

– Не скажите… – Он задумался. – У этого лицо было застывшее, но как будто живое. Я, грешным делом, подумал, не в обмороке ли он. От поражения электротоком бывают, знаете ли, затяжные обмороки, очень, правда, редко, но случаются. Проверили пульс, зрачки… Мертвый! Вот, собственно, и все. Поговорите с санитарками, может быть, они смогут что-нибудь добавить.