От удара в ухо потемнело в глазах, а внутри головы вспыхнуло ослепительное пламя.

Молча, не издав ни всхлипа, ни стона, Глан бросился на брата, врезавшись плечом ему в грудь. Сцепившись, забыв о благородном искусстве боя без оружия, братья покатились по берегу ручья и, поднимая целый столб брызг, рухнули в ледяную воду.

А на прогретом валуне звонко хохотала чернокосая Бейонка…

Пасмурное утро поздней осени.

Ровная площадка двадцать на двадцать шагов усыпана красноватым гранитным щебнем. Вдоль краев вкопаны полуобхватные деревянные столбы. За столбами толпа: дети, подростки, женщины, суровые, иссеченные шрамами воины. Вот только стариков совсем мало – один, два, не больше. И то верно, в Пригорье до старости редко доживают. А если уж кто и прошел через все бесчисленные поединки и сражения, такой воин за великого мастера почитается и пользуется почетом, какой и королям не снился.

Над головами людей поднимались облачка пара. Похоже, на рассвете округу прихватил морозец. Кое-кто из женщин постарше кутался в меховые накидки.

Но конь, скачущий по кругу внутри площадки, и обнаженный по пояс юноша на его спине холода, казалось, не замечали. Напротив, спина и плечи всадника блестели от пота, а шея скакуна потемнела и белела полосами мыла там, где шерсти касался небрежно отпущенный повод.

Неведомо откуда, но я знал, что это самый важный в жизни каждого пригорянина день, что юноша предыдущий день и ночь постился и достигал особого, возвышенного состояния духа в особой горнице замка, а сейчас проходит уже не первое испытание воинского умения и молодецкой удали.

Пригоряне в толпе… Да, собственно, какой толпе? Десятков пять, не больше. Так вот, пригоряне постарше, стоявшие за полем, одобрительно кивали и цокали языками, детишки, не скрывая чувств, орали от восторга. И лишь подростки, ровесники испытуемого, хранили непроницаемое молчание. Видно, боялись, что взрослые заподозрят их в недостаточной зрелости.

У подножия одного из столбов стояла девушка, которую я сразу узнал. Слов нет, она настолько же превосходила пригожестью ту худенькую глазастую девчонку с острыми коленками, которая смеялась на валуне, наблюдая отчаянную драку братьев, насколько нынешняя Бейона – ее саму, пятнадцатилетнюю. А может, Бейона тогда была еще младше. На глазок не старше Гелки. Она небрежно перекинула через плечо длинную, черную как смоль косу, перевитую алой лентой. Рядом с ней стоял… Вот тут я Эвана узнал, хотя и видел его на Красной Лошади недолго, да и в неверном свете костров и факелов. Тот же жесткий, опасный прищур карих глаз. Тот же готовый разразиться смертельной атакой разворот плеч. Только без седины на висках. Он улыбался. Улыбался губами, но не глазами, и что-то шептал на ухо Бейоне.

А в это время на площадке юноша бежал рядом с конем, придерживаясь за переднюю луку, – спасибо Сотнику, что научил меня в сбруе разбираться, – седла. Бежал, бежал, и вдруг… Сильный толчок! Вот он уже на спине коня. Руки разведены в разные стороны, сосредоточенное лицо обращено к зрителям.

И его я узнал. Все-таки подросток – это не ребенок. Конечно, годы прибавили Сотнику-Глану и морщин на лбу, и седины в волосы… А невзгоды лишили его глаза – видно, перемерз изрядно в зимнем лесу, да еще заразу какую-то занес. Но вот выражение его глаз не изменилось. Разве что стало чуть более усталым.

Упор пальцев в луку, мах ногой, и юный Глан снова бежит рядом с конем. Правда, по другую сторону.

Еще прыжок!

На этот раз он решил не останавливаться в седле. Перелетел на другую сторону. А потом еще и еще раз.

Глан прыгал очень быстро, но умудрился сохранить такое же ровное дыхание, как если бы сидел за столом, поддерживая дружескую беседу.

Очередной прыжок, и он снова верхом. Но, к моему удивлению, уселся задом наперед – лицом к хвосту. Ладони пригорянина скользнули по поясу и резко выпрямились!

Два метательных ножа, прошелестев в воздухе сверкающими рыбками, вонзились в крайний справа столб и тихо загудели! Старушка, чью прядь волос едва не срезало узким лезвием, даже не отдернула голову. Так доверяет молодому воину? Скорее всего.

А юноша уже соскользнул с седла и, держась двумя руками за пристругу, волочился рядом с конем. Проскользнул под брюхом, на волосок от мелькающих копыт, и появился на противоположной стороне. Снова оседлал скакуна. На сей раз привычно – лицом вперед. А затем выпрямился, стоя на седле.

Под многозначительное молчание зрителей Глан сделал полный круг по площадке.

Вдруг из толпы раздался крик:

– Держи, Глан!

Высокий воин, с белой прядью на виске, метнул короткое легкое копье – сиды называют их дротиками и предпочитают любому виду оружия, кроме мечей.

Юноша протянул руку и мягко подхватил копье. Словно взял его из воздуха. Поймал и тут же бросил. Вернее, метнул. Дротик вонзился в столб неподалеку от пары ножей.

В толпе одобрительно закивали:

– Держи, Глан!

На сей раз прилетевшее копье было тяжелее. Со стальной оковкой древка. Подобное можно подставлять под рубящие удары. Да и самому рубить широким лезвием наконечника. Парень пошатнулся, едва устоял на спине коня, но справился и отправил копье прямиком в столб.

– Держи, Глан!

Топор с полукруглым лезвием. В столб его!

– Держи, Глан!

Тяжелый охотничий нож. В столб!

– Держи, Глан!

Длинный кинжал с волнистым лезвием. В столб!

– Держи, Глан!

Плотницкий топор. В столб!

– Держи, Глан!

Серп? Вот не ожидал… А Глан, похоже, нисколько не смутился. В столб!

– Держи, Глан!

Еще что-то блестящее и смертоносное. Я не успел даже разглядеть.

В столб!

– Держи, Глан! Держи, Глан! Держи, Глан!

В столб!

В столб!

В столб!

– Держи, Глан!

Сразу два меча вылетели из толпы и прикипели к ладоням юноши.

Их он не бросил. Скрестил над головой, а потом закрутил, окутывая себя мерцающим покровом стремительной стали.

Красиво!

И, надо полагать, надежно. Через такую защиту не то что копье или меч, нож метательный не проскочит. Арбалетный бельт в сторону отбросит, стрелу пополам разрубит.

Мечей таких я раньше не видел. На севере все больше прямыми пользуются. В Приозерной империи у легионеров меч в виде вытянутого листа, а у конников – прямой и длинный. Мечи в руках Глана были слегка изогнутыми, достаточно короткими – всего в полтора локтя, не больше. И без крестовины. Перекладина, отделяющая рукоять от лезвия, едва-едва прикрывала кулак воина.

Тем временем Глан мягко спрыгнул на щебень. Всего шаг понадобился, чтобы сохранить равновесие и застыть посреди площадки – левый меч прижат к предплечью, а правый смотрит в серое небо.