То же самое время. Москва, Кремль

– Очень рад, Семен Борисович, что нашли время заглянуть. – Сидящий за столом человек невзрачной наружности радостно улыбнулся. – Чай, кофе, может, чего покрепче?

«Сука!» – тоскливо подумал тот и тут же испугался – о хозяине кабинета ходили разные слухи, кое-кто даже всерьез заявлял, что он умеет читать мысли.

– Большое спасибо, – прошептал олигарх из второй российской полусотни Семен Борисович Малкин и закашлялся.

Целых шесть месяцев он лез из кожи вон, чтобы попасть сюда на прием. Потратил уйму нервов и не так уж мало денег, но без толку. Скромный чиновник Сергей Ильич был для него недоступен, как выключенный мобильник на дне океана. Было от чего впасть в панику, если учесть тот факт, что самый богатый и влиятельный в недавнем прошлом бизнесмен России стал по-настоящему удаленным от Сергея Ильича, после того как позволил себе поговорить с ним через губу и проигнорировать нечто, высказанное в виде просьбы.

– Ну, зачем вы так, – ласково проговорил хозяин кабинета, – я действительно очень вам рад, – и нажал кнопку интеркома: – Два чая, пожалуйста.

Гость, не чувствуя вкуса, залпом осушил принесенный чаек в подстаканнике, вытер лицо платком и преданно уставился на сидящего перед ним и на портрет на стене.

– Может, включить кондиционер?

– Спасибо, не надо. – Теперь его бросило в холод.

– Как вам чай? – любезно поинтересовался хозяин кабинета.

– Прекрасный.

– Хотите еще?

– С удовольствием, – сдавленным голосом ответил Малкин, хотя на самом деле ему хотелось валидолу или, еще лучше, стакан водки.

Этот проклятый Сергей Ильич играл с ним, как сытый кот с мышонком. Что, что, черт подери, он сделал не так? На партию, какую указали, денег давал? Давал, и без всякого скрипа. С налогами химичил? Химичил, так ведь все химичат. В Куршевель с девками ездил? Ездил, как, опять же, все. Может – тут его опять пробило жаром, – то интервью в Швейцарии?

– Ну что вы, Семен Борисович, так разнервничались, успокойтесь, здесь вы среди друзей.

«Таких друзей…» – промелькнуло в потной голове.

– Между прочим, могли и не приезжать, – вдруг сменил тон чиновник, – кто я для вас?

– Как российский бизнесмен, – торопливо забормотал вконец обалдевший Малкин, – считаю своим долгом по первому зову… – Сам не понял, что сказал, и умолк.

– Вот! – воздел вверх указательный палец хозяин кабинета. – Вот именно, российский, а не какой другой. И я всем говорю, Семен Борисович – настоящий российский бизнесмен и патриот. А то, знаете, есть люди… Или не патриот? – вдруг строго спросил он.

– Патриот, – твердо ответил гость.

– Верю. Верю и одобряю. Скажите, Семен Борисович, вы часто ходите в кино?..

– Редко, – ответил совершенно обалдевший патриот. – Все дела.

– Да и снимают сейчас всякую муть, – на лету подхватил тему собеседник. – Вот раньше фильмы были!

– Совершенно с вами согласен.

– Как вам «Кавказская пленница» Гайдая?

– Прекрасно, – поспешил откликнуться тот. – Самый мой любимый фильм. – Уже много лет Малкин не смотрел ничего, кроме жесткого немецкого порно, но хозяину кабинета знать об этом не стоило. Впрочем, он и так был в курсе.

– И мой тоже, – радостно засмеялся Сергей Ильич. – Помните, как там: «У меня для вас маленькое, но очень ответственное поручение»?

– Конечно же, помню. Потрясающе!

– Так вот, уважаемый Семен Борисович. – Хозяин кабинета вдруг стал очень серьезен. – У меня для вас есть одно маленькое, но очень ответственное поручение…

– Господи! – простонал Грек. – Почему, ну почему ты такой осел, Стас?

– Сам не знаю, – честно признался я, – наверное, виноваты семья и школа.

– Не пойму… – Он глубоко вздохнул, вернее, попытался, и тут же охнул и схватился за бок.

– Береги себя.

– Пошел к черту! – заорал он в ответ. – И вообще, мне кто-нибудь объяснит, какого рожна тебе еще надо? Даже до Центра доперло, что ситуация критическая, а ты…

– А я уйду только вместе с изделием.

– Ну почему?!

– Потому, – искренне ответил я.

– Идиот! – бросил Грек и почему-то сразу успокоился.

– Сам постоянно от этого страдаю.

– Подумай, – с полной безнадегой в голосе проговорил Толя, – ведь можно взять этот тубус, засунуть в «Четыре орла»…

– Он занят, в данный момент в нем разлагается Костя.

– Достанем и присыплем. Слушай, все забываю спросить, как ты все-таки вышел на того деда?

– Все ждал, когда же поинтересуешься. Помнишь, я говорил, что в качестве подсказки «номер три» тот опер оставил билет в музей Сопротивления?

– Говорил.

– Вот. Билет я потом обработал, и на нем проступили три цифры: единица, восьмерка и тройка.

– Этого ты не говорил.

– А ты и не спрашивал. Слушай дальше. Будучи почти гениальным российским военным разведчиком, я догадался, что эти три цифры означают номер экспоната в музее.

– Гениально.

– Согласен. – Я скромно поклонился. – Номер сто восемьдесят три представляет собой фото местного порта, экспонатов под номерами восемьсот тринадцать и восемьсот тридцать один просто нет, музей-то крохотный. Поэтому я обратился к экспонату номер сто тридцать восемь, и это была…

– Фотография того старика в юности…

– Да, и еще кое-что.

– И все-таки ты собираешься…

– Да ничего такого не собираюсь, – в сердцах бросил я. – Но если не придет еще одно сообщение, едем ночью на Гарнизонное и прячем изделие в склепе. Там есть один неподалеку.

– А я уже, признаться, решил…

– Что я любитель силового экстрима?

– Типа того.

– Не дождетесь. А хочешь, пока есть время, расскажу тебе одну красивую историю о силовом экстриме в разведке? Мне ее куратор поведал.

– Валяй!

– Тогда слушай. Давным-давно, когда в мире были целых две сверхдержавы, где-то в конце семидесятых, в одной из стран Южной Европы проводились скромные дивизионные учения НАТО. Сам понимаешь, присутствовали исключительно местные войска.

– Обожаю байки, продолжай.

– За действиями сторон, естественно, зорко наблюдали советские военные разведчики из состава тамошней резидентуры. Выехали в близлежащий район на пикник, залегли в кустах с биноклями и без проблем все просмотрели. Местные военные, веришь ли, даже оцепления толком не выставили. Короче, приходи, кума, любоваться.