– Зачем?

– Чтобы отвезти его в Санкт-Петербург.

– Он подойдет ко мне на другом плавсредстве? – блеснул терминологией почти морской волк.

– Нет, что вы, – подмигнул чиновник. – Он вынырнет из воды.

Семен Борисович опешил, закашлялся и залпом допил чай.

– А… – бросил он взгляд на портрет. – Он об этом знает?

– Пока нет, – легко ответил собеседник. – Об этом он пока не знает. Так же, как и о некоторых ваших проделках. – И продолжил задушевно: – Это всего лишь моя личная просьба. Запросто можете отказаться.

При мысли о возможных последствиях отказа Малкина бросило в жар и холод одновременно. А еще очень захотелось в туалет.

– Ну что вы… – хрипло проговорил он. – Как истинно российский патриот, я обязан… Нет, я считаю своим первейшим долгом, – неумело сложил пальцы (получилось что-то вроде кукиша) и решительно перекрестился на портрет. – Я готов. – В этот момент он действительно был готов умереть от инфаркта.

– Вот и прекрасно, – расцвел в широкой улыбке хозяин кабинета. – Ни секунды в вас не сомневался. – Он ткнул большим пальцем за спину: – Это он при случае оценит, – предоставив собеседнику самому решать, что «это», и при каком таком «случае» оно будет «оценено».

Приличного уровня, даже бывшие, разведчики в искусстве вранья превосходят мошенников на доверии и почти приближаются к политикам. Что уж там говорить о бизнесменах, тем это искусство просто не по способностям.

Малкин повел головой в стороны, опять было полез за сигаретами, но, поняв, что от следующей порции никотина непременно умрет, в ужасе закрыл глаза и тихонько застонал от жалости к себе, любимому. Вот прямо сейчас над поверхностью покажется некто, а следом за ним сразу всплывет подводная лодка, из-за скал покажутся корабли береговой охраны, закроют небо вертолеты… Он обхватил руками голову и…

– Добрый вечер, – прозвучало за его спиной, как выстрел в упор.

Фуражка спрыгнула с головы, Малкин поймал ее на лету и тут же сам едва не свалился за борт. Я едва успел его подхватить и повторил:

– Добрый вечер. Вернее, уже почти утро. Доброе, надеюсь.

– А? – Он обернулся и с ужасом посмотрел на меня: – Трап по правому борту. – Сказал и сам не понял что.

– Большое спасибо, – вежливо ответил я, – уже не надо.

– Это вы?

– Ну конечно, кто же еще?

– Тогда нам пора уходить. – К моему собеседнику начала потихоньку возвращаться способность мыслить, и первая мысль, естественно, была о том, что самое время «делать ноги».

– Не торопитесь, – возразил я, – сначала надо отзвониться.

– Да, да, конечно… – пробормотал он, шаря по карманам.

– В правом нагрудном, – любезно подсказал я. – И давайте сядем, а то мы здесь с вами как два тополя на Плющихе.

– На пол?

– На палубу.

Он послушно плюхнулся вниз.

Я набрал номер, после третьего гудка мне ответили.

– Это вы, ВАСИЛИЙ? – произнес совершенно незнакомый, бодрый, несмотря на глубокую ночь, голос. – Как ДОСКАКАЛИ?

– БЕЗУПРЕЧНО, – бодро ответил я, – КАК ПО НОТАМ.

В разведке это называется «условные слова». Не произнеси их мой собеседник, я тут же сиганул бы за борт и постарался добраться своим ходом до ближайших скал или попробовал бы под прикрытием типа в капитанской фуражке пробиться к изделию, чтобы сбросить его за борт. Не знаю, что бы из этого всего вышло, но слова были произнесены.

Я не мог знать, да и ни к чему мне это, что если бы я не произнес того, что сказал в ответ, господин Малкин тут же перестал бы быть выдающимся российским бизнесменом и немедленно заделался борцом с антинародным режимом.

– Сколько человек в экипаже?

– Девять, – с готовностью ответил заметно повеселевший хозяин яхты. – В данный момент все в трюме.

– Каюту для меня приготовили?

– Да, да, конечно, займете «люкс» номер четыре. Подготовлена и оснащена, согласно всем требованиям.

– Спасибо, извините, я сейчас. – Глянул на часы и помчался отключать взрывное устройство на тубусе. Успел, до «бабах» оставалось чуть больше трех минут.

Горячий душ, сухая одежда, чай, чуть позже – ужин. Надежно запертая на висячий замок дверь каюты и закрытые заглушками иллюминаторы. Что еще надо человеку, чтобы прийти в хорошее настроение? Правильно, чуть ощутимая вибрация палубы под ногами, означающая, что судно уже снялось с якоря и набрало ход. Ход у этой посудины, кстати, не такой уж и быстрый, от десяти до двенадцати узлов всего, выставлять ее на гонки в «Формуле-1» я бы не стал. А мне уже и некуда торопиться, куда надо, я успел. Если ничего такого не случится на переходе (поискал глазами что-нибудь деревянное, в конце концов, постучал по собственному лбу), скоро прибудем в территориальные воды. А там меня встретят.

Тяжелый авианесущий крейсер, два, извините, три больших противолодочника, бригада сторожевиков, четыре подводные лодки, вертолеты и самолеты палубной авиации… Ничего не забыл? Вроде нет. Так вот, ничего этого и в помине не было. На входе в территориальные воды нас АБСОЛЮТНО НИКТО НЕ ВСТРЕТИЛ!!! Ни одна ржавая маломерная лайба не посчитала нужным подойти и принять меня на борт, чтобы я почувствовал себя более-менее в безопасности и смог наконец как следует уснуть, а не дремать вполглаза со «стволом» под рукой, нервно прислушиваясь к каждому шороху за переборкой. Очень хотелось бы понять, что все это значит.

Очередные, непонятные среднему уму игры Центра в конспирацию? Резкая смена обстановки? Государственный переворот? Концерт Мадонны в сопровождении ансамбля песни и пляски конвойных войск? Что?

Во второй половине дня наша посудина дошлепала до Питера и встала на открытом рейде. Утомившись носиться по каюте и ударяться об углы, я присел в кресло и, неожиданно для себя самого, задремал. Проснулся от негромкого условного стука в дверь. На пороге объявился хозяин яхты и с просветленным лицом сообщил:

– Прошли таможенный контроль.

– Замечательно, – отозвался я. – Каковы результаты?

– Это просили передать вам. – Он достал из-за спины бумажный пакет и положил на стол передо мной.

– Спасибо. – Я закурил, откинулся в кресле и выжидательно посмотрел на него.

– Я пошел. – Он все правильно понял. – Если что…

– Обязательно.

Запер за ним дверь, подошел к столу и взял в руки пакет. Формата А4, коричневого цвета, без единой подписи, кому и зачем, зато аж с пятью синими мастичными печатями. Присмотрелся к ним повнимательнее: что-то с гербом и абсолютно неразличимыми буквами внутри, то ли Главное управление по развороту в никуда сибирских рек, то ли Департамент по уборке подсобных помещений Управления по делам президента Республики Саха (Якутии). Надорвал пакет и высыпал на столик содержимое.