из здания поликлиники с тяжелой головой. Куча мыслей невнятными обрывками крутятся в моем сознании, из-за чего я не могу сосредоточится на чем-то конкретном.

Руки подрагивают от пережитых эмоций в кабинете врача, а поделится с этим не с кем. Джесс? Нет, она не поймёт. Конечно, поддержит, но не поймёт всю важность случившегося. Мартин? Вряд ли у него есть сейчас хотя бы минутка, чтобы поговорить со мной. Он вернётся и мы все обсудим, но… выговориться мне нужно именно сейчас.

С кем же?..

Задаюсь этим вопросом, а пальцы уже сами включают телефон и выискивают нужный контакт в телефонной книжке.

— Алло? — звучит до боли родной голос в трубке, отчего тепло разливается по телу даже без столь нужных сейчас объятий.

— Алло, мам? Мне нужно с тобой поговорить.

Глава 28

— Мам?

В телефоне стоит молчание. Конечно, такое услышать действительно настоящий шок. Но я думала, что она за меня обрадуется…

— Мамуль?..

Внезапно я слышу тихий всхлип, и мой пульс обрывается.

— Мамочка, ну ты чего?

— Вета, девочка моя, ты не шутишь? Как такое вообще может быть?..

Я улыбаюсь, чуть расслабившись.

— Мам, ну как я могу шутить над такими вещами? Сегодня была у врача и вот… он подтвердил, что я теперь пробужденная омега. Я даже слышу свою волчицу, представляешь? Ещё совсем тихо, но…

— О, Господи! — и снова слышится протяжный всхлип.

Я слышала, как моя родительница плачет, и не могла ничего с этим сделать. Но понимаю, что ей нужно это переварить. Усвоить эту свалившуюся на нее столь неожиданную новость. И поэтому стараюсь принять ее слёзы спокойнее. Но это не так то просто. Раньше я никогда не видела и не слышала, как мама плачет. Даже на похоронах дедушки она не проронила ни слезинки. А из-за меня сейчас плачет горючими слезами…

— Божечки, ты ещё и истинного встретила! — наконец, мама приходит в себя и вместе с этим возвращается и ее обычное нравоучительное поведение, — Что же ты раньше не сказала?!

— Да я… хотела сначала со специалистом поговорить, во всем удостовериться, а уж потом вам с папой говорить…

— Ну, хоть про своего жениха могла мне рассказать! Я, так понимаю, ты теперь вместе с ним живешь?

— А откуда ты?..

— Буквально сегодня хотела оплатить следующий месяц проживания в твоем общежитии, а мне позвонили и сказали, что ты съехала. К нему?

— Да…

— Ох, Веталина…

От тона ее голоса я тушуюсь и чувствую самый настоящий стыд. Я ведь про Мартина ни словечком, ни намеком ей ничего не поведала… А ведь могла ей хотя бы в переписке сказать, что с кем-то встречаюсь…

Позор, Веталина, позор!

— Ну, этот твой Мартин хоть хороший? Не обижает?

Я чувствую, как в удивлении отпадает моя челюсть:

— Это все, что тебя волнует? Не обижает ли меня мой истинный?

— Милая, с твоим пробуждением итак все ясно. А что хоть за мальчик то твой истинный? Ты уже живешь с ним, а твои родители его и в глаза не видели!

Ничего себе. Мама — она везде и всегда мама…

— Мартин замечательный, мам… умный очень… из хорошей семьи…

— Что в твоём понимании хорошая семья, Веталина? Не наркоманы и пьяницы, значит уже замечательно? Мне надо увидеть его вживую! — вот теперь узнаю свою маму!

Я закатываю глаза.

— Хорошая у них семья. Дружная. Мы к ним даже на ужин ездили. У мачехи Мартина был юбилей. И мы ездили к Солмнхеллам, у них очень красивый дом…

— К кому? К Солмнхеллам? — внезапно голос мамы изменился.

— Да. А что?

— К тем самым Солмнхеллам, у которых строительная компания?

— Мам, ты меня пугаешь такими познаниями, — шокировано призналась я.

Даже я, пока не познакомилась с Мартином ближе, не знала, каким бизнесом занимается его семья вот уже целым поколением. Откуда это знает моя мама?

— Да брось, Вета! Ещё три года назад твой троюродный брат Курт подавал заявку на стажировку в эту компанию, но даже ему с его красным дипломом и кучей выигранных конкурсов в ней отказали. Ещё помню, как твой дядя бранил этих Солмнхеллов за то, что берут к себе лишь по блату, и без связей и денег простым ребятам туда не попасть, представляешь? Как тесен мир…

Действительно, как тесен… Теперь я припоминала, что Курт и вправду подавал резюме в какую очень престижную столичную компанию и почти месяц ждал положительного ответа. Но мне тогда было пятнадцать и я о подобных вещах не задумывалась и уже не помнила, что оказывается Курт подавал заявку именно в компанию Солмнхеллов. И получил отказ.

— Ну, было и было, мам. Ты же знаешь, что Курт все равно нашёл хорошую должность у нас в городе и вполне этим доволен.

— Да, дочка… Только вот я теперь знаю, о какой семье ты говоришь и каких кровей этот твой Мартин, — она тяжело вздохнула, а я не удержала от саркастического смешка.

— Мам, ну о чем ты? Каких ещё кровей? Мартин — Альфа. Сильный, чистокровный — да, но…

— Я не об этом, дочка, — мне совсем не понравился тон ее голоса, — Он из очень-очень богатой семьи, девочка моя. Мажористый мальчик, не привыкший к отказам.

Я нахмурилась. На что она намекает?

— Ну, мам, — протянула я и пнула камешек, попавшийся мне на дороге. Пора уже идти в сторону метро, а то я так до сих пор и не отошла от здания клиники за все время нашего с ней разговора, — Мартин не такой…

— А какой? Ты знаешь его всего ничего, а я знаю, что Альфы порой очень жестоки, Вета, а если уж привыкли к вседозволенности и роскоши… Как бы не разбил он тебе потом сердце, дочка…

— Мам, ты его не знаешь! — ощерилась я, чувствуя поднимающуюся волну злости, но потом устыдилась собственного порыва необоснованной ярости. Я не должна позволять себе так общаться с родной матерью. Как никак, она желает мне добра. Просто ещё совсем не знает о чем говорит, вот и пугает меня своими байками, — Мартин — мой истинный, мама. И ты его совсем не знаешь, чтобы говорить подобные вещи. Я ему верю. А ты верь мне, хорошо?

— Ох, не злись на меня, доченька. Я же просто переживаю…

— Я понимаю.

Разговор с мамой не принес мне облегчения. Лишь тяжесть на сердце. Как она может вешать такие ярлыки на Мартина, когда совсем его не знает? Да, он из богатой и влиятельной семьи. Этого у него не отнять. Но разве можно только из-за